Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
вите каждому – тем, кто поедет с нами и кто останется
здесь, – что болтун умрет.
Через несколько минут Дуглас и латники, отобранные
его сопровождать, уже сидели в седлах. Послали гонцов к
его дочери, вдовствующей герцогине Ротсей, с приказом,
чтобы она направлялась в Перт, держась берегов Лохли-
вена, в обход Фолкленда, и с просьбой принять под свое
покровительство Кэтрин Гловер и потешницу – двух девиц,
о чьей безопасности печется ее отец.
Проезжая лесом, всадники оглянулись и увидели тела
повешенных – три черных пятна на стенах старого замка.
– Рука наказана, – сказал Дуглас, – но кто потянет к
ответу голову, которая заправляла сделанным?
– Вы хотите сказать – герцога Олбени? – спросил Бэл-
вини.
– Именно, родич… И если бы я прислушался к голосу
своего сердца, я обвинил бы его в деянии, совершенном, я
уверен, по его указке. Но доказательств нет – только
сильное подозрение, а между тем у Олбени много сто-
ронников в доме Стюартов, которым, и то сказать, не ос-
тавалось другого выбора: не идти же за полоумным коро-
лем или за беспутным Ротсеем. Давно ли заключил я свой
союз с Олбени, но попробуй я его порвать, и сразу вспых-
нет гражданская война, а это будет гибелью для несчастной
Шотландии в такое время, когда ей грозят вторжением
Перси, поднявшие голову после предательства Марча. Нет,
Бэлвини, наказать Олбени мы предоставим небу, и оно в
добрый час свершит свой суд над ним и его домом.
ГЛАВА ХХХIII
Наш час настал, мечей металл
Остер, но страха нет.
Кто в битве пал, а кто бежал,
Поведает рассвет. Сэр Эпуолд*
Напомним читателю, что Саймон Гловер и его краса-
вица дочь, второпях покидая свой дом, не успели оповес-
тить Генри Смита ни о своем отъезде, ни о грозной опас-
ности, которая гнала их из родного города. Поэтому, когда
влюбленный в утро их побега появился на Кэрфью-стрит,
вместо сердечного привета, какого ждал он от честного
мастера, и ясной, точно апрельское солнце, улыбки, полу-
радостной-полуосуждающей, какою могла бы его подарить
Кэтрин, его встретила нежданная, ошеломляющая весть,
что отец и дочь уехали чуть свет по зову неизвестного,
который старательно прятал лицо в капюшон. К этому
Дороти (а читатель уже знаком с ее обычаем преждевре-
менно разглашать печальные новости, по-своему их тол-
куя) сочла нужным добавить, что ее хозяин с молодой хо-
зяйкой не иначе как отправились в Горную Страну, удирая
от неприятных гостей – приставов, которые и впрямь час
спустя явились в дом, именем королевской комиссии об-
шарили все углы, опечатали лари, где, на их взгляд, могли
храниться бумаги, и, уходя, оставили отцу и дочери приказ
в назначенный день предстать пред судом комиссии под
угрозой объявления вне закона. Эти недобрые подробности
Дороти постаралась передать в самых черных красках, а в
утешение встревоженному жениху добавила только то, что
хозяин поручил ей сказать ему, чтобы он спокойно оста-
вался в Перте и ждал от них вестей. Смиту пришлось от-
казаться от первого своего решения тотчас отправиться за
ними следом в Горную Страну и, что бы их там ни ждало,
разделить их участь.
Он вспомнил, однако, о своих неоднократных столк-
новениях с людьми из клана Кухил, в частности – свою
ссору с Конахаром, которому предстояло сделаться вер-
ховным вождем клана, и, пораздумав, решил, что оказал бы
худую услугу друзьям, появившись в тех местах, где они
укрываются, с его вторжением их прибежище стало бы для
них небезопасным. Оружейник знал, как дружен Саймон с
вождем кухилов, и справедливо рассудил, что тот, несо-
мненно, возьмет Гловера под свое покровительство. Он же,
Генри Смит, послужил бы тому лишь помехой: неизбежно
возникла бы ссора, а что может сделать один человек, как
бы ни был он доблестен, в споре с целым племенем мсти-
тельных горцев? В то же время он горел негодованием,
когда думал о том, что Кэтрин оказалась в полной власти
молодого Конахара, в котором оружейник не мог не видеть
своего соперника, располагавшего теперь столькими
средствами для успеха в своих домогательствах. Что, если
юный вождь поставит безопасность отца в зависимость от
благосклонности дочери? Смит отнюдь не сомневался в
преданности Кэтрин, но знал он и то, как бескорыстна де-
вушка по всему своему образу мыслей и как нежно привя-
зана к отцу, если любовь к жениху будет положена на одну
чашу весов, на другую же – безопасность, а может быть, и
жизнь отца, кто знает, которая перетянет? Глубокое и
страшное сомнение говорило оружейнику, что едва ли
первая. Терзаемый помыслами, которые нам нет нужды
перебирать, он все же решил остаться дома, как-нибудь
подавить свое беспокойство и ждать от старика обещанных
вестей. Весть пришла, но нисколько не облегчила тревогу.