Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
престола?
– Не мне разбираться, чем порождены подобные слухи,
– сказал Дуглас, – но люди говорят, орел убит стрелой,
оснащенной пером из его же крыла, ствол дуба рассечен
дубовым клином.
– Граф Дуглас, – сказал герцог Олбени, – я не мастер
разгадывать загадки.
– А я не мастер задавать их, – сказал высокомерный
Дуглас. – Ваша светлость узнает подробности из этих бу-
маг, их стоит прочесть. Я на полчаса пойду в монастырский
сад, а потом вернусь к вам.
– Вы не пойдете к королю, милорд? – спросил Олбени.
– Нет, – ответил Дуглас. – Полагаю, ваша светлость
согласится со мной, что нам следует скрыть это семейное
несчастье от нашего государя хотя бы до того часа, пока не
разрешится завтрашнее дело.
– Охотно с вами соглашусь, – сказал Олбени. – Если
король услышит о своей утрате, он не сможет присутст-
вовать при битве, а если он не явится, эти люди, пожалуй,
откажутся сразиться, и тогда пропали наши труды. Но
прошу вас, милорд, посидите, пока я прочту эти печальные
грамоты, касающиеся бедного Ротсея.
Он перебирал в руках бумаги, одни лишь быстро про-
бегая взглядом, на других задерживаясь подолгу, как если
бы их содержание было особенно важным. Потратив с
четверть часа на просмотр, он поднял глаза и сказал очень
внушительно:
– Милорд, эти печальные документы содержат в себе
одно утешение: я не усматриваю в них ничего такого, что
могло бы снова оживить разногласия в королевском совете,
которые недавно удалось уладить торжественным согла-
шением между вашей милостью и мною. Моего несчаст-
ного племянника по этому соглашению предполагалось
удалить от двора до той поры, когда время научит его более
разумному суждению. Ныне судьба устранила его совсем,
таким образом, наши старания предвосхищены, и в них
миновала нужда.
– Если ваша светлость, – ответил граф, – не усматривает
ничего, что могло бы вновь нарушить между нами доброе
согласие, которого требуют спокойствие и безопасность
Шотландии, то я не враг своей стране и не стану сам вы-
искивать повод к ссоре.
– Я вас понял, милорд Дуглас, – горячо подхватил Ол-
бени. – Вы слишком поспешно пришли к заключению, что
я, наверно, в обиде на вашу милость за то, что вы поторо-
пились применить свои полномочия королевского наме-
стника и расправились на месте с гнусными убийцами в
принадлежащем мне Фолкленде. Поверьте, я, напротив,
премного обязан вашей милости, что вы взяли на себя казнь
негодяев, избавив меня от столь неприятного дела – ведь
один их вид сокрушил бы мое сердце. Шотландский пар-
ламент, несомненно, захочет провести следствие по этому
кощунственному деянию, и я счастлив, что меч отмщения
взял в свои руки человек столь влиятельный, как вы, ми-
лорд. Переговоры наши, как, несомненно, припомнит ваша
милость, шли только о том, чтобы временно наложить на
моего несчастного племянника известные ограничения,
ибо мы надеялись, что через год-другой он образумится и
станет вести себя скромнее.
– Таковы, конечно, были намерения вашей светлости,
как вы мне их излагали, – сказал граф Дуглас. – Это я че-
стно могу подтвердить под присягой.
– Значит, благородный граф, нас никто не может осу-
дить за то, что негодяи, как видно мстя за личную обиду,
исказили наш честный замысел и придали делу кровавый
исход.
– Парламент это рассудит по своему разумению, –
сказал Дуглас. – Что до меня, то совесть моя чиста.
– Моя тоже снимает с меня всякую вину, – сказал тор-
жественно герцог. – Но вот что, милорд: надо подумать,
куда мы поместим для вящей безопасности малолетнего
Джеймса85, который становится теперь наследником пре-
стола.
– Это пусть решает король, – сказал Дуглас, спеша за-
кончить разговор. – Я согласен, чтобы его содержали где
угодно, кроме Стерлинга, Дауна и Фолкленда…
На этом он резко оборвал разговор и вышел вон.
– Удалился… – пробормотал лукавый Олбени. – Но он
вынужден стать моим союзником… хотя в душе он мой
смертельный враг! Все равно Ротсей отправился к праот-
цам… со временем может последовать за ним и Джеймс, и
тогда наградою моих тревог будет корона.
85 Второй сын Роберта III, брат несчастного герцога Ротсея и впоследствии король
Шотландии Иаков I (Прим. автора).
ГЛАВА XXXIV
У стен обители вышли сразиться
Храбрые рыцари – тридцать на тридцать.
Уинтоун*
Наступил рассвет вербного воскресенья. В свою ран-
нюю пору христианская церковь полагала святотатством,
если на страстной неделе велись бои, и карала за это от-
лучением. Римская церковь, к своей великой чести, по-
становила, чтобы на пасху, когда человек очищается от
первородного греха, меч войны влагался в ножны и госу-
дари смиряли бы свой гнев на это время, именуемое