Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
обстоятельствах поступили бы иначе. Генри глядел в
молчаливом удивлении вслед беглецу, но и подумать не
мог о преследовании: его самого одолела слабость, как
только угасло воодушевление борьбы. Он сел в траве над
рекой и принялся как умел перевязывать те свои раны, из
каких всего сильнее бежала кровь.
Хвалебный хор поздравлений приветствовал победи-
телей, герцог Олбени и другие вельможи сошли осмотреть
арену, и особливым вниманием был удостоен Генри Уинд.
– Иди ко мне на службу, добрый воин, – сказал Черный
Дуглас. – Ты у меня сменишь свой кожаный передник на
рыцарский пояс, а чтобы было тебе чем поддержать свое
звание, я взамен твоего городского владения дам тебе до-
ходное поместье.
– Покорно благодарю, милорд, – сказал нерадостно
Смит, – но я и так уже пролил слишком много крови, и небо
в наказание отобрало у меня то единственное, ради чего я
ввязался в битву.
– Как, приятель? – удивился Дуглас. – Разве ты не бился
за клан Хаттанов – и разве они не стяжали славную победу?
– Я бился за собственную руку, – сказал безучастно
Смит.
И это выражение с той поры вошло у шотландцев в
поговорку89.
Теперь и король Роберт верхом на иноходце проехал на
арену, чтобы распорядиться о помощи раненым.
89 Говорится в смысле «я сделал это не для вашей выгоды, а ради собственного
удовольствия».
– Милорд Дуглас, – сказал он, – вы докучаете несча-
стному земными делами, когда у него, как видно, осталось
мало времени подумать о духовном благе. Нет ли здесь его
друзей, которые могли бы унести его отсюда, чтобы поза-
ботиться и о его телесных ранах и о спасении его души?
– У него столько друзей, сколько добрых людей в
Перте, – сказал сэр Патрик Чартерис. – Я и себя причисляю
к самым близким его друзьям.
– В мужике всегда скажется мужичья порода, – высо-
комерно заметил Дуглас и повернул коня. – Была бы в этом
парне хоть капля благородной крови, один лишь намек на
то, что он будет посвящен в рыцари мечом Дугласа, поднял
бы его с одра смерти.
Пропустив мимо ушей насмешку могущественного
графа, рыцарь Кинфонс сошел с коня, чтобы поднять Генри
с земли – потому что тот, теряя силы, откинулся навзничь,
но его упредил Саймон Гловер, подоспевший к месту
вместе с группой видных горожан.
– Генри, мой Генри, мой любимый сын! – закричал
старик. – Ох, что тебя потянуло ввязаться в погибельную
битву? Умираешь, не сказав ни слова?..
– Нет… Я скажу свое слово, – отозвался Генри. – Кэт-
рин…
Он больше ничего не мог проговорить.
– С Кэтрин, полагаю, все в порядке: она будет твоя,
коли только…
– «Коли только она жива и здорова», не так ли, старик?
– подсказал Дуглас. Его несколько задело, что Генри от-
клонил его предложение, однако он был слишком велико-
душен, чтобы безучастно отнестись к происходившему. –
Она в безопасности, если знамя Дугласа может ее защи-
тить, – в безопасности, и будет богата. Дуглас может дать
людям богатство, если они ценят золото выше, чем честь.
– За то, что она в безопасности, милорд, сердечное
благодарение ее отца благородному Дугласу! А что до бо-
гатства, так мы и сами изрядно богаты… Золото не вернет к
жизни моего любезного сына.
– Дивлюсь! – сказал граф. – Мужик отклоняет рыцар-
ское звание, горожанин презирает золото!
– Позвольте, милорд, – сказал сэр Патрик, – я сам – не
последний среди рыцарей и знати, и я беру на себя сме-
лость заявить, что такой храбрец, как Генри Уинд, может
пренебречь всеми почетными званиями, а такой честный
человек, как этот почтенный горожанин, может не гоняться
за золотом.
– Ты правильно делаешь, сэр Патрик, когда заступа-
ешься за свой город, и потому я не приму твои слова в
обиду, – молвил Дуглас. – Я никому не навязываюсь со
своими милостями… Однако, – сказал он шепотом герцогу
Олбени, – вашей светлости следует увести короля по-
дальше от этого кровавого зрелища: сегодня до вечера ему
предстоит узнать то, что завтра с первым светом разнесется
по всей шотландской земле. Так! Распре положен конец. А
даже и мне больно подумать, что здесь лежат убитыми
столько храбрых шотландцев, чьи мечи могли бы решить в
пользу нашей страны исход хоть какого сражения!
Короля Роберта с трудом убедили удалиться с поля
битвы. Слезы катились по его старческим щекам и белой
бороде, когда он заклинал всех вокруг – и вельмож и свя-
щенников – позаботиться о душевных и телесных нуждах
тех немногих, что вышли из спора живыми, и с почетом
похоронить убитых. Священники, присутствовавшие на
месте, стали ревностно предлагать свои услуги в том и
другом – и благочестиво исполнили, что обещали.
Так кончился знаменитый бой на Северном Лугу. Из
шестидесяти четырех храбрецов (включая менестрелей и
знаменосцев), вышедших на роковое поле, выжили только