Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
берту III последний, сокрушительный удар. Возмездие,
хотя и запоздалое, все же постигло его вероломного и
жестокого брата. Правда, сам Роберт Олбени мирно сошел
в могилу, дожив до седин и передав регентство, которого
достиг такими гнусными путями, в наследство своему сыну
Мардоку. Но через девятнадцать лет после смерти преста-
релого короля вернулся в Шотландию Джеймс – король
Иаков I Шотландский, а герцог Мардок Олбени вместе со
своими сыновьями взошел на эшафот во искупление вины
своего отца и собственной вины.
ГЛАВА XXXVI
Тому, кто честен искони,
Кто не носил личины,
Как мяч Фортуна ни гони,
Терзаться нет причины.
Бернc
Пора нам вернуться к пертской красавице, которую по
приказу Дугласа удалили от ужасов Фолклендского замка,
чтоб отдать под покровительство его дочери, вдовствую-
щей герцогини Ротсей. Эта леди временно стояла двором в
Кемпсийской обители – небольшом монастыре, развалины
которого по сей день на редкость живописно расположены
над Тэем. Он взобрался на вершину кручи, высящейся над
величавой рекой, которая здесь особенно примечательна
водопадом Кэмпси Линн, в этом месте воды реки бурно
перекатываются по ряду базальтовых скал, преграждаю-
щих ее течение наподобие естественной плотины. Прель-
щенные романтической красотою местности, монахи Ку-
парского аббатства построили здесь обитель, посвятив ее
малоизвестному святому Гуннанду, и сюда они нередко
удалялись для приятного препровождения времени и мо-
литв.
Обитель охотно открыла свои ворота перед именитой
гостьей, так как этот край был подвластен могуществен-
ному лорду Драммонду, союзнику Дугласа. Здесь глава
отряда телохранителей, доставившего в Кэмпси Кэтрин и
француженку, вручил герцогине письма ее отца. Если и
были у Марджори Дуглас основания жаловаться на Ротсея,
его страшный, нежданный конец глубоко потряс высоко-
родную леди, и она далеко за полночь не ложилась спать,
предаваясь скорби и молясь.
На другое утро – утро памятного вербного воскресенья
– она приказала привести к ней Кэтрин Гловер и певицу.
Обе девушки были потрясены и угнетены теми ужасами, на
которые нагляделись в последние дни, а Марджори Дуглас,
как и ее отец, своим внешним видом не столько распола-
гала к доверию, сколько внушала почтение и страх. Все же
она говорила ласково, хоть и казалась подавленной горем,
и вызнала у девушек все, что могли они ей рассказать о
судьбе ее заблудшего и легковерного супруга. Она,
по-видимому, была благодарна Кэтрин и музыкантше за их
попытку с опасностью для собственной жизни спасти Да-
вида Ротсея от его страшной судьбы. Герцогиня предло-
жила им помолиться вместе с нею, а в час обеда протянула
им руку для поцелуя и отпустила подкрепиться едой, за-
верив обеих, особенно же Кэтрин, что окажет им дейст-
венное покровительство, означавшее, как дала она понять,
и покровительство со стороны ее отца, всемогущего Ар-
чибалда Дугласа, пока она жива, сказала герцогиня, они
будут обе как за каменной стеной.
Девушки расстались со вдовствующей принцессой и
были приглашены отобедать с ее дуэньями и придворными
дамами, погруженными в глубокую печаль, но умевшими
выказать при том необычайную чопорность, которая об-
давала холодом веселое сердце француженки и тяготила
даже сдержанную Кэтрин Гловер. Так что подруги (теперь
вполне уместно так назвать их) были рады избавиться от
общества этих важных дам, сплошь потомственных дво-
рянок, когда те, полагая неудобным для себя сидеть за
одним столом с дочерью какого-то горожанина и бродяж-
кой-потешницей, с тем большей охотой отпустили их по-
гулять вокруг монастыря. Слева к нему примыкал густой –
с высокими кустами и деревьями – плодовый сад. Он до-
ходил до самого края обрыва, отделенный от него только
легкой оградой, такой невысокой, что глаз легко мог из-
мерить глубину пропасти и любоваться бурливыми вода-
ми, которые пенились, спорили и клокотали внизу, пере-
катываясь через каменный порог.
Красавица Кэтрин и ее приятельница тихо брели по
тропе вдоль этой ограды, любовались романтической кар-
тиной местности и гадали, какой она примет вид, когда
лето, уже недалекое, оденет рощу в листву. Они довольно
долго шли молча. Наконец веселая, смелая духом фран-
цуженка сумела одолеть печальную думу, навеянную всем
недавно пережитым, да и нынешними их обстоятельства-
ми.
– Неужели ужасы Фолкленда, дорогая Мэй, все еще
тяготеют над твоей душой? Старайся позабыть о них, как
забываю я. Нелегко нам будет идти дорогой жизни, если
мы не станем после дождя отряхивать влагу с наших на-
мокших плащей.
– Эти ужасы не позабудешь, – ответила Кэтрин. – Од-
нако сейчас меня больше тяготит тревога за отца. И не могу
я не думать о том, сколько храбрецов в этот час расстаются