Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
было высоко, а проход уходил далеко вглубь, глаз наблю-
дателя лишь смутно различал пространство под его сво-
дами. Читателю следует запомнить, что и как было распо-
ложено. Возвращаемся к разговору между державными
сородичами.
– Мой милый брат, – сказал король, поднимая герцога
Олбени, когда он наклонился поцеловать ему руку, – мой
любезный брат, к чему такие церемонии? Разве оба мы – не
сыновья Стюарта Шотландского и Елизаветы Мор?
– Я это помню, – сказал, выпрямляясь, Олбени – но,
оставаясь любящим братом, не забываю и об уважении,
которое должен оказывать королю.
– Правильно, очень правильно, Робин, – ответил ко-
роль. – Трон – как высокий и голый утес, где не пустит
корней ни куст, ни цветок. Добрые чувства, нежные при-
вязанности – в них государю отказано. Король не вправе от
души обнять родного брата… не смеет дать волю любви к
сыну!
30 Гостиницу (лат.)
– Таково в известном смысле проклятие величия, мой
государь, – сказал Олбени. – Но небо, отдалив от чрез-
мерной близости с вашим величеством кое-кого из членов
вашей семьи, подарило вам множество новых детей – весь
ваш народ.
– Увы, Роберт, – отвечал король, – твое сердце более
подходит для суверена, нежели мое. С высоты, куда меня
вознесла судьба, я смотрю на скопище моих детей, как ты
назвал их… Я люблю их, я им желаю добра, но их много, и
они от меня далеки. Увы, даже у самого ничтожного из них
есть дорогое существо – кто-то, кого он может прижать к
сердцу, на кого может излить свою отцовскую любовь. Но
все, что может дать король народу, подобно улыбке, с ка-
кою смотрит солнце на снежные вершины Грэмпианских
гор, – далекая, холодная улыбка! Увы, Робин! Наш отец
ласкал нас, а если и бранил, бывало, то в тоне его слыша-
лась доброта. А ведь и он был таким же, как я монархом.
Так почему не дозволено мне, как ему, исправлять блуд-
ного сына не только строгостью, но и лаской?
– Когда бы ласка не была испробована, мой государь, –
возразил Олбени таким тоном, точно ему самому было
больно от этих слов, – тогда, разумеется, в первую очередь
следовало бы прибегнуть к мягким способам воздействия.
Ваша милость лучше всех можете судить, достаточно ли
долго мы применяли их и не пора ли перейти к более дей-
ственным средствам – к суровости и запрету. Всецело в
вашей королевской власти применить те меры к герцогу
Ротсею, какие, по вашему мнению, должны в конечном
счете оказаться наиболее благотворными и для принца и
для королевства.
– Это безжалостно, брат, – сказал король. – Ты мне
указываешь трудную тропу и понуждаешь меня вступить
на нее, не предлагая притом своей поддержки.
– Она всегда к услугам вашей милости, – возразил Ол-
бени, – но мне менее, чем всякому другому, пристало тол-
кать вашу милость на суровые меры против вашего сына и
наследника. Не ко мне ли, если – не приведи господь! –
оборвется ваш род, должна перейти роковая корона? Не
подумают ли и не скажут ли тогда запальчивый Марч и
надменный Дуглас, что Олбени посеял распрю между
своим царственным братом и наследником шотландского
престола, чтобы расчистить путь к престолу своим собст-
венным детям? Нет, государь, я готов пожертвовать жиз-
нью, служа вам, но я не могу ставить под удар свою честь.
– Ты правильно говоришь, Робин, очень правильно! –
подхватил король, спеша придать собственное толкование
словам брата. – Мы не должны допускать, чтобы эти мо-
гущественные и опасные лорды заметили что-то похожее
на раздор в королевской семье. Этого надо избежать во что
бы то ни стало, а потому попробуем и дальше быть снис-
ходительными, в надежде, что безрассудный Ротсей ис-
правится. Я иногда наблюдал в нем, Робин, зачатки, ко-
торые стоит взлелеять. Он молод, совсем еще молод, он
принц и в той поре, когда кровь бурлит. Мы будем с ним
терпеливы, как терпелив хороший наездник с норовистым
конем. Дадим ему изжить эту легкость нрава, и ты первый
будешь им доволен, как никто. По своей доброте ты осу-
ждал меня за излишнюю мягкость – этого недостатка у
Ротсея нет.
– Головой поручусь, что нет, – ответил жестко Олбени.
– И не скажешь, что ему не хватает рассудительности
или отваги, – продолжал несчастный король, отстаивая
собственного сына перед своим же братом. – Я пригласил
его присутствовать сегодня на совете, послушаем, как он
отчитается в исполнении возложенных на него поручений.
Ты и сам говоришь, Робин, что принц проявляет проница-
тельность и способность к делам, когда находит на него
охота заняться ими.
– Несомненно, мой государь! Он проявляет и ум и
способности, – сказал Олбени, – когда находит на него
такая охота.
– То же говорю и я! – подхватил король. – И я рад от
души, что ты со мной согласен, Робин, в моем решении еще