Перуновы дети
Шрифт:
– А вы поднимитесь на второй этаж и всё у самого автора спросите, он должен быть здесь…
Вячеслав Михайлович стал подниматься по старой деревянной лестнице, отзывавшейся поскрипыванием на каждый его шаг. Один из кабинетов был открыт. Виднелись два письменных стола, заваленные папками, журналами и стопками книг. За одним из них, среди бумажных ворохов, сидел мужчина лет сорока пяти.
– Простите, вы не Барашков? – осведомился Чумаков.
– Нет, но он будет с минуты на минуту, подождите. Вон его рабочее место. – Сотрудник указал на стол у книжного шкафа.
Речь сотрудника была энергичной, с некоторой хрипотцой, выдававшей едва заметный налёт другого языка. Догадка тут же подтвердилась, когда на телефонный звонок мужчина ответил:
– Да, Геворкян слушает! – и заговорил в трубку по-армянски.
Чумаков присел на один из расшатанных стульев в коридорчике.
Ждать пришлось недолго. Минут через пять в кабинет прошёл ещё довольно молодой, лет тридцати с небольшим, но уже сильно лысеющий молодой человек плотной комплекции в очках, с бородой и усами, положил потёртый дипломат на стол.
– Саша, там к тебе пришли, – сказал обладатель гортанного голоса.
Чумаков вошёл, представился.
– Чумаков Вячеслав Михайлович, из Днепропетровска. Мы с женой интересуемся историей древних славян и очень кстати набрели на вашу книгу. Перерыли много материалов в поисках сведений о дохристианской Руси, но почти ничего нет. А эта книга просто как дар. Прошу подписать на память…
Они немного поговорили и распрощались.
На обратном пути, идя через сквер, Вячеслав Михайлович замедлил шаг, а потом опустился на край продавленной скамейки. Книгу положил на колени. С обложки, в переплетениях витиеватого орнамента, вещая птица гамаюн смотрела на него пронзительными женскими очами. Чумаков усмехнулся про себя и подумал, как разительно переменилась жизнь, и его собственная, и стран Содружества, да и всего мира. А ведь прошло всего пять лет! Пять лет назад он был майором спецслужб и не мог ни во снах, ни в грёзах даже предположить, что его тогдашний приезд в Москву положит начало новым невероятным событиям. «Жизнь тем и интересна, что всякий раз преподносит сюрпризы, и не всегда плохие», – подумал Чумаков.
Дома Лида стала расспрашивать о поездке и встрече с Барашковым.
– Да мы, собственно, мало говорили, – пожал плечами Вячеслав.
– Тогда я знаю о нём больше! – загадочно улыбнулась Лида.
– О Барашкове? Откуда?
Лида подошла к шкафу и извлекла брошюру из серии «Знание».
– Вот, полюбуйся! Твой «закон целенаправленного воздействия» продолжает работать. Только ты уехал, подхожу к шкафу, вижу: край брошюры высунулся, а на нём фамилия автора: А. Барашков. Думаю, не тот ли самый? Прочла – точно! Оказывается, он геофизик, а такими вещами занимается. Ну не чудеса ли?
– Да, события побежали, думаю, надо готовиться к новым невероятностям. Но мы-то с тобой знаем, что это не простые случайности, правда, солнышко?
– Правда, милый, и это так замечательно!
Чумаковы с головой ушли в изучение полного издания «Велесовой книги», куда были включены новые, ранее неизвестные тексты древних дощечек, давались подробные комментарии к ним, а также описывалась история обретения древних уник. Здесь были фотографии Изенбека, спасшего дощечки, Миролюбова, переписавшего их, других людей, которые занимались публикацией, дешифровкой и переводом текстов.
По мере изучения история славянорусов обретала плоть и кровь, понятнее становились отдельные отрывочные сведения о Руси древних античных авторов. Лида с Вячеславом довольно быстро научились читать оригинальный текст. Вячеславу помогало знание языков, а Лиде – тонкое поэтическое чутьё. Через некоторое время они настолько вошли в текст, что начали ощущать фальшь в некоторых местах перевода. Прочитав очередное не очень связное предложение: «И трава растёт сквозь кнуты (?)», Вячеслав взглянул на древний текст, нашёл нужное слово.
– Лида! – окликнул жену. – На украинском языке ведь «щелепы» это «челюсти»?
– Да, – подтвердила Лида.
– Постой! Тогда же здесь неверно переведено. Надо так: «Трава прорастает сквозь челюсти». Черепа давно убитых воинов лежат в степи, и трава прорастает сквозь их челюсти, логично?
– Конечно!
С этого момента они стал тщательно сверять оригинал с переводом. Пришлось обложиться словарями всех славянских языков. Почти сразу откопали ещё несколько неточностей.
– Лида, давай я поеду в Москву к Барашкову, покажу наши правки, что он скажет.
После некоторых размышлений решили, что Вячеслав поедет.
Снова он поднимается на второй этаж по деревянной лестнице. На этот раз Барашков на месте.
– Здравствуйте, я из Днепропетровска. Был у вас месяц назад, вы мне книгу подписали. Хочу поблагодарить вас, что смогли издать такую вещь. Правда, мы с женой заметили некоторые неточности в переводе…
– О, неточностей там хватает! – согласился Барашков. – Только пока дельных уточнений никто не даёт, хотя почта вон какая… – Он указал на высокую стопку писем.
– У нас есть вот такие поправки. – Чумаков положил листок на стол.
Барашков стал читать.
– Что, действительно по-украински «щелепы» – это «челюсти»? Я у Даля смотрел, там «кнуты», но тоже подумал: что-то не то…
– Вот ссылка на словарь, – указал Чумаков, – издание, страница…
– Ну, если так, то вы, пожалуй, правы. Я принимаю эту правку.
Остальные он принял тоже, поражённый тем, что сделано это не маститыми учёными, а совершенно неизвестными начинающими литераторами, которые ничем подобным до этого не занимались. Барашков тут же подарил Чумаковым экземпляр книги специально для правок, не переставая удивляться происшедшему факту.
– Кстати, Миролюбов – ваш земляк, уроженец Екатеринославской губернии, может, это знак? – серьёзно предположил он. – Что ж, давайте сотрудничать, будем готовить, так сказать, канонический перевод, тем более что впервые собраны все имеющиеся тексты «Велесовой книги».
– А где вы их брали? – поинтересовался Чумаков.
– Собрал все ранее опубликованные части, недавно получил копии из Америки от дочери Куренкова, который впервые опубликовал тексты дощечек в журнале «Жар-птица». Кстати, я сейчас размножу на ксероксе и дам вам, сверьте дома со второй копией, которую вдова Миролюбова прислала…