Перуновы дети
Шрифт:
После молитвы Мечислав извлёк из котомки мешочек с зёрнами и кринку мёда и передал их жрецу.
Велимир вошёл в Святилище, взял один из стоявших там запечатанных кувшинов, вскрыл его и налил золотистой пенящейся жидкости в жертвенный сосуд, сделанный в форме оленя с отверстием в спине и ртом-лейкой. Затем плеснул три раза в огонь со словами:
– Вот жертва наша – это мёд-суръя, заделанный на девятисиле с шалфеем и на солнце оставленный на три дня, а затем через шерсть процеженный, И будет он нашей жертвой богам правым, которые суть – Праотцы наши, ибо мы произошли от Даждьбога и стали славными, прославляя богов наших, и никогда ничего у них не просили, не вымаливали себе благ [13] .
13
«Велесова книга», дощ. 24В.
Жрец высыпал на жертвенник горсть зёрен.
– А это зёрна хлеба нашего, тобой, Даждьбоже, взращённые, ярой силой исполненные.
Потом отломил кусочек от лепёшки, лежавшей завёрнутой в чистое льняное полотенце.
– А это хлеб священный от земли нашей. И это есть и будет истинной жертвой, какую всегда отцы и деды наши давали.
Завершив обряд жертвоприношения, они удалились к избушке жреца. Невдалеке, у подножия холма, протекал тихозвонный ручей. Усевшись на колоду и разложив нехитрую снедь на дощатом столе, они выпили по старшинству из кувшина с сурьей, вкусили священного хлеба, а затем неторопливо насытились мёдом, запивая чистой водой из ручья.
Живейшее участие в трапезе принимала бойкая молодая сорока, которая сидела на ветке, а как только появилась еда, слетела на плечо жрецу.
– Что, Стрекотуха, – спросил он её, поглаживая по блестящим перьям, – проголодалась? Ну, угощайся на здоровье.
Светозар знал, что отец Велимир нашёл её малым беспомощным сорочонком и выходил. Теперь она была ручной, понятливой и бойкой птахой. Садясь на плечо то к одному, то к другому из сотрапезников, она о чём-то стрекотала, иногда для пущей убедительности хлопая крыльями и часто, пока рука тянулась к столу, успевала перехватить кусок, чем вызывала смех и незлобивые укоры в свой адрес.
Когда убрали со стола, тщательно подобрав все крошки, отец Велимир велел Светозару почитать вслух, сетуя на слабеющие глаза. Светозар принёс из избушки жреца «буковицы» – деревянные дощечки, скреплённые железными кольцами. По гладкой буковой поверхности рядами шли письмена. Таких дощечек у отца Велимира было много, большинство уже почернели от времени. Будучи летами помоложе, жрец часто хаживал в Киев, слушал старых певцов-велесовичей – гуселыциков, кобзарей и домрачеев, записывал их песни на бересту, а затем уже выстругивал буковицы либо подготавливал кожу и переносил на них письмена. Встречаясь с другими жрецами, переписывал молитвы, заговоры, травники, зелейники, громовники и звездочтения.
Давно уже не бывал отец Велимир в Киеве, и к нему теперь мало кто приходил, но он по-прежнему хранил Вечный Огонь и деревянные «дощьки», справлял требы и молился богам.
Светозару он казался воплощением самой древности и мудрости, вечным, как Священный Огонь.
Найдя место, где остановился в прошлый раз, отрок стал читать. Стрекотуха уселась ему на плечо и, иногда быстрыми движениями поворачивая голову, стала прилежно слушать похожий на протекающий рядом ручей звонкий голос Светозара.
Он читал повествование о древних пращурах, их великих походах и сражениях, о друзьях и врагах, почитании земли своей Русской, которую отстаивали с честью, о великих предвещаниях и пророчествах.
– И молвил Орею Сварог наш: «Поскольку я Творец, сотворю вас от перстов моих, и будет сказано, что вы сыны Творца, и будете моими детьми. А Даждъбог будет Отцом вашим, и вы его должны слушаться. И он скажет, что вы должны делать, и как скажет – так и творите. И станете вы народом великим, и будете побеждать на всех сторонах света, и одолеете роды иные, поскольку будете извлекать силы свои из камня и чудеса творить: повозки без коней, и делать прочие чудеса без кудесников, ибо всякий будет ходить, как кудесник, и ругу творить, производя заклинания на кметь, и кметь подчинится вам. Но будут говориться словеса многие, и теми словами обманут вас, и вы станете трудиться в рабстве в обмен на золото, и за то золото захотите продаться врагам». О том предостерегли боги и дали завет Орию: «Любите мир растительный и животный, любите друзей своих и будьте мирными меж Родами!» [14] – закончил Светозар.
14
«Велесова книга», дощ. 25.
Долгое молчание повисло над поляной. Стрекотуха, поняв, что чтение завершилось, вспорхнула и улетела куда-то по своим сорочьим делам.
– Да, – произнёс наконец Мечислав, – сбывается пророчество. Сколько жили мы на земле нашей, скот пасли, землю раяли, от ворогов отечество обороняли. А нынче греки, хитрые лисы, хотят нас окрестить, чтоб мы забыли богов наших и обратились к ним. Разумеют, что не могут одолеть силой, так вишь, хитроумие какое плетут: бояр да купцов в свою веру заманивают, а теперь и до князя нашего добрались…
– А что, отче, – спросил Светозар, – ты сказывал как-то, что и греки прежде иную веру имели?
– Так, милок. Были допрежь и у греков боги многия, и каждый своим делом либо ремеслом ведал. Одначе от людей они токмо могуществом да бессмертием отличались, а в остальном жили как сами греки: враждовали промеж собой, прелюбодействовали, обманы да хитрости творили, пирам чревоугодным предавались. К тому же кровожадными были, жертвы человеческие требовали, и не только врагов, но и родных сестёр, матерей, братьев – всякого, на кого жребий падёт или прорицатель укажет. Чему такие боги могли научить людей своих? Вот и жили греки, как их боги, хотя и высекали своих кумиров из камня белого, кости, из злата и серебра лили, каменьями самоцветными украшали. Грецколане ведь не богов почитают и не людей, но каменные изваяния, подобные мужам. А наши боги суть – образы [15] .
15
«Велесова книга», дощ. 22.
– Я знавал многих греков, – кивнул Мечислав, – особенно когда дружина наша со Святославом в Киеве стояла. Там их, крамарей-торговцев, держателей дворов гостиных, посланцев и вельмож всяческих, пруд пруди было. Дивились они, что не блещут великолепием наши святилища, а кумиры просты и грубы, так что лика не разглядеть, и стоят они на полянах лесных да холмах, а не в храминах белокаменных.
– Что им можно ответствовать, – развёл руками отец Велимир, – коли не разумеют они образы богов наших. Мы вырезаем своих кумиров из Дуба Священного, делаем из камня долговечного, дабы люди приходили к ним с чистыми помыслами и сердечными молитвами, а не взирали на золотые изваяния с вожделением, как на предмет богатства.
Многие и у нас теперь стали делать кумиров из злата, по примеру греков, я не одобряю сего. Раньше праотцы наши вовсе идолов не имели, молились у криниц и источников, где вода живая течёт. На Солнце ясное молились, на Зорьку Утреннюю и Вечернюю, на Сваргу синюю, на Дубы Священные, и то было правильно, только так происходит волшебство и прямой разговор с богами. И ничего боле не надобно.
– К сему случай такой припоминаю, – поднял палец вверх Мечислав. – Один грек, Леоном звали, торговал в Киеве своим крамом, как то дозволялось по хартии, уложенной ещё князем Игорем с царями греческими. Да уличён был как-то гость сей в обмане, за что был бит плетьми, лишён товара и на означенный срок к землекопным работам приставлен. Да только эллин, он и есть эллин, вскорости начальствовать над землекопами стал, потом в обозные начальники перешёл, глядишь, через годок-другой опять Леон лавки вернул, да ещё и двор заезжий для гостей византийских открыл. Потом к княжескому двору приблизился, лучшие товары поставлять подрядился. В первый раз я с ним встретился, когда приехал он к князю Святославу с каким-то посланием от княгини Ольги. Заодно и товар прихватил: упряжь конскую, уздечки да сёдла, серебром-златом отделанные, камнями самоцветными обложенные, сапоги самой мягкой кожи, рубахи шёлковые, пояса узорчатые, сосуды питейные – да всё такое искусное, работы тонкой, невиданной. Загорелись очи у многих военачальников, обступили гостя, товару дивятся. А грек самих наших воев, как товар, разглядывает, за плечи и руки щупает, языком цокает.