Первая конная армия
Шрифт:
Во избежание лишних потерь я с ординарцем стал пробиваться вперед, чтобы остановить огонь бронепоездов и дать целеуказания. И вдруг вижу: скачет командир полка Рябышев за казаком, стремится достать его и зарубить, да так увлекся погоней, что не замечает, как два белогвардейца приспосабливаются ударить по нему шашками. Я бросился Рябышеву на помощь и буквально над его головой отбил шашки казаков. Рябышев оглянулся, зарубил одного из преследователей и проговорил:
Вот черт, совсем не заметил, что смерть на спине сидит.
Я порекомендовал ему не увлекаться так, если он еще хочет воевать и тем
Наконец мы с ординарцем выскочили из гущи сражения и карьером помчались к бронепоездам, размахивая шапками. Там, вероятно, поняли, что мы хотим что-то сказать, и прекратили огонь. Я влез на бронепоезд и спросил командира. Мне указали на матроса, сидевшего с биноклем у трубы бронепоезда.
Что же ты, брат, бьешь и чужих и своих? — набросился я на него.
Да я никак не пойму, где свои и где чужие, и стреляю-то только так, для острастки, — ответил он.
К этому времени наша пехота, занимавшая оборону в районе Городище, поняла, что происходит перед ее фронтом. По всей линии обороны поднялись тысячи бойцов и командиров пехотинцев, и раскатистое несмолкаемое «ура* покатилось по степи. Бойцы размахивали винтовками, кидали вверх шапки, бурно приветствуя своих славных братьев по оружию — красных кавалеристов, которые на их глазах громили конницу белых.
Из Гумрака я соединился по телефону с командующим армией. Наконец-то я имел возможность доложить ему о действиях дивизии. Но Егоров так обрадовался, когда услышал мой голос, что не стал слушать доклада по телефону, а приказал немедленно на бронепоезде следовать к нему в Царицын. Я попросил разрешения задержаться до окончания боя и сбора дивизии. Егоров разрешил.
Только скорее, не медли. Моя машина будет ждать тебя на вокзале, а мы в Реввоенсовете, — сказал он.
Бой закончился полным разгромом группы генерала Попова. Сам Попов и его начальник штаба полковник Калин были убиты. Эим боем и завершилась рейдовая операция Особой кавалерийской дивизии.
...По дорогам к Царицыну строились колонны пленных, тянулись бесчисленные подводы с трофеями — оружием, боеприпасами, продовольствием и различным военным имуществом, в
5 Буденный С. М.
частности перевязочными средствами и медикаментами, в которых мы испытывали особый недостаток.
Приказав дивизии расположиться в Котлубани на отдых и ночлег, я поехал на бронепоезде в Царицын.
Командующий Егоров и члены Реввоенсовета Сомов и Легран встретили меня с распростертыми объятиями и засыпали вопросами:
Где вы были?
Почему не давали знать о себе столько времени?
Какую это пехоту привели с собой?
А знаете, до нас доходили слухи, что вы ушли в девятую армию и не думаете к нам возвращаться. И еще более невероятное — что вы перешли на сторону белых и действуете на севере против частей Красной Армии.
Ну, докладывайте, что вы натворили, — сказал Егоров.
Да, пожалуйста, со всеми подробностями, — добавил Легран.
Я сообщил, как была потеряна связь с нашими стрелковыми
частями, а затем доложил о боевых действиях за период рейда, в результате которого дивизия разгромила десять полков пехоты и тринадцать полков кавалерии противника, прошла с боями около четырехсот километров, очистив от противника фронт протяженностью в сто пятьдесят километров; частями дивизии взято в плен свыше пятнадцати тысяч солдат и офицеров, захвачено семьдесят два орудия, сто шестнадцать пулеметов «максим», много пулеметов иностранных систем, около трех тысяч подвод с боеприпасами, продовольствием, снаряжением и различным военным имуществом, много лошадей с седлами, десять тысяч голов рогатого скота и овец.
В заключение я доложил, что дивизия вышла из рейда окрепшей во всех отношениях — возросло боевое мастерство бойцов и командиров, повысилась их уверенность в нашей окончательной победе.
Да, добре ты, батенька мой, потрепал беляков, — сказал Сомов. — А казаки говорили про вас — рваная кавалерия! — Он засмеялся: — Вот вам и рваная: побила хваленых казаков, да и как!
Нет, подумайте, товарищи, — воскликнул Легран, — какой политический эффект! Белогвардейцы кричат о слабости Красной Армии и непобедимости своих казачьих корпусов. А на проверку вышло совсем наоборот.
Егоров, говоря о результатах рейда Особой кавалерийской дивизии, подчеркнул, что этот рейд должен быть началом большого дела.
Мы обязаны воспользоваться успехом кавдивизии, чтобы перейти в общее наступление по всему фронту, — заявил он и стал рассказывать мне о положении на фронте под Царицыном к моменту выхода нашей дивизии к Котлубани.
Прямо скажу, — говорил он, — положение было критическим. Резервы вышли. Последние двести человек послал в тридцать восьмую стрелковую дивизию, на участок которой белые особо нажимали. Кавалерийская группа Городовикова на южном участке после тяжелых боев фактически перестала существовать. Тяжелое положение было и на центральном участке обороны армии. После того как два полка тридцать девятой стрелковой дивизии полностью попали в плен к белым, оборона тут держалась в основном бронепоездами... В общем вовремя вы подоспели. Трудно сказать, устоял бы Царицын или нет, окажись вы у Гумрака на сутки позже.
Впоследствии, оценивая этот рейд Особой кавалерийской дивизии под Царицыном, А.И. Егоров писал:
« Февраль месяц 1919 года. Наша линия обороны под Царицыном имела в радиусе в среднем не более 10 километров. Внутри этого кольца обороны был зажат героический Царицын. Это кольцо обороны было разорвано только благодаря доблестным действиям славной конницы Буденного... Результатом действий его конницы явился полный разгром противника перед фронтом всего северного участка и центра 10-й армии... Результатом этого рейда нашей конницы явилась полная возможность начать общее наступление. Это было предпринято на следующий же день.
...Наша армия, окрыленная боевыми успехами конницы Буденного, с повышенным настроением рванулась вперед, преследуя отступавшего противника на Маныч».
Таким образом, задача, выполненная кавдивизией в рейде, вышла за рамки задачи оперативно-тактического характера. Результаты рейда имели стратегическое значение. Это было начало разгрома армии Краснова.
Советская республика высоко оценила боевые успехи Особой кавалерийской дивизии, наградив ее Почетным революционным знаменем. Ряд бойцов и командиров, в числе их Булаткин и я, получили ордена Красного Знамени. Многие были награждены боевыми подарками.