Первая невеста чернокнижника

Ефиминюк Марина Владимировна

Кипя от злости, я ринулась вон из кухни, но полпути вернулась:

– Я передумала – отдайте нож! По крайней мере, смогу вас прирезать, если попытаетесь попробовать меня на зуб.

В ярости я выдрала тесак из ледяных пальцев прислужника и с достоинством заявила:

– Чтобы вы знали, во мне не так много мяса, как кажется! Одни жилы. Я всю жизнь занимаюсь спортом и слежу за питанием.

– А по виду не скажешь, – вытянул губы Хинч.

Едва не зарычав, с ножом в руках я вылетела из кухни. На втором этаже столкнулась с растрепанным

только-только пробудившимся Эвертoм. В одном полотенчике он тишком а цыпочках трусил к общей ванной комнате. Учитывая, что мы сталкивались во время этих отчаянных марш-бросков каждое утро и парень низменно находился в разной степени оголенности, ему стоило не замирать посреди коридора с видом оленя, попавшего под свет автомобильных фар, а просто заранее натягивать портки.

При виде девушки с тесаком в руках сосед прижался голой спиной к стене и проблеял:

– Завтрак готов?

– Ху из он дьюти тудей? Ю из он дьюти тудей! – рявкнула я,ткнув трясущимся пальцем в сторону полуобаженного ученика.

– А?!

– лень!

– Ты меня сейчас обозвала , что ли?

– Точно олеь.

Я с такой злостью громыхнула дверью, что Мельхом, походивший на крошечный старый особнячoк, сотрясся. Надеюсь, что Хинч услышал. Пусть бессовестный людоед знает, как сильно возмущена иномирная гостья странными гастрoномическими пристрастиями!

Стоило продемонстрировать протест и закрыться в спальне на целый день, но выражать этот самый протест без свидетелей было глупо. И скучно. Вообще за неделю в замке я поняла, почему благородные девицы отлично умели вышивать – если читать не научили,то cвихнешься от тоски. Зря не купила пялец и нито или спиц с мотком шерсти. В детстве мне нравилось вязать полосатые шарфики длиной в два метра и дарить их домашним… Мама до сих пор дергает глазом при воспоминании о полосатых уродцах.

Садоводствoм, что ли, от скуки заняться?

Начинать решила немедленно, а заодно с высокомерным видом продефилировать по кухне, что бы каждая демоническая скoтина увидела, насколько гордая девушка из другого мира оскорблена. Поджав губы, с независимым видом вошла в кухню. Запахи витали умопомрачительные. Эверт завтракал: что-то прихлебывал из тарелки и макал в плошку с соусом ломать хлеба.

Официально заявляю, что сегодня Олень стал мне худшим врагом!

– Присоединяйся?
– щедро предложил он, пока прислужник, даже не оглянувшийся при появлении оскорбленной «закуски», продолжал что-то кашеварить в котле.
– Соусы у Хинча – пальчики оближешь.

– Облизывать пальцы – негигиенично, - сухо отозвалась я и специально прошествовала в чулан к садовому инвентарю, поближе к слуге, что бы разогнать горячий кухонный воздух и напомнить, что хожу оскорбленная, а он ухом не ведет. Конечно, умом я понимала, что гастрономические пристрастия одержимых в магическом мире простым протестoм не исправишь, но продемонстрировать степень несогласия было святым делом.

Открыв дверь в чулан, где со вчерашнего дня царил страшный

бардак, я с сомнением осмотрела садовые инструменты. Хотелось надеяться, что ни грабли, ни тяпка в Мельхоме не летали. С грохотом принялась вытягивать из беспорядочной кучи лопату полегче.

–Ты уборку с утра пораньше затеяла? – прикрикнул Эверт.

– Да! – рыкнула я, отплюнув непослушную прядь волос. – Топор прячу! Слышите, Хинч? Топора больше нет!

Прислужник с достоинством проигнорировал выпад, что не удивляло.

С пыльным ведром и лопатой, облепленной комьями засохшей земли, я выбралась из чулана и пересекла кухню. Оба соседа с недоумением повернули ко мне головы.

– Ты чего собралась делать? – уточнил Эверт.

– Могилу пойду себе рыть! – рыкнула я.

– А ведро зачем?

– Цветочки сразу посажу, что бы красивее было.

В пыли нагретого солнца двора, нахохлившись, дремала Жертва. С голого дуба, стоявшего у каменной стены мертвым исполином, на безмозглую курицу нехорошо поглядывала стая ворон. Только я собралась вонзить в землю под забором лопату, как из дома вышел Хинч.

– Госпожа лина,идемте завтракать.

– Нет уж, - фыpкнула я, пытаясь подковырнуть заросший на жаре жесткий от сорняков грунт.
– С вами я за один стол не сяду.

– Я сыт, – спокойно объясил он, - и стол в вашем полном распоряжении. Полагаю, я понимаю волнение в связи с соусами.

– Неужели?
– изобразила я интерес и облокотилась на лопату.

– Глупо варить соусы к блюду, которого, возможно, никогда не будет.

– Признаете, что глупо? – усмехнулась я.

– Конечно! Они же испортятся. Лучше готовить по факту.

У меня вытянулось лицо.

– Хинч, вы… вы…

– Одержимый демоном?
– услужливо подсказал он.

– На всю голову, – едва слышно добавила я и приставила лопату к забору.
– Что-то я уже наработалась в огороде, пойдемте завтраать.

За столом Эверт макал в миску с соусом ломоть хлеба и причмокивал от удовольствия. Когда с видом королевы, подписавшей указ о помиловании слуги, я уселась за стол, то ученик тут же подвинул ко мне миску и пробормотал:

– Закрой глаза и просто наслаждайся.

– Он собирался с этим соусом съесть меня, - брезгливо отодвинула я угощение и положила в тарелку сваренное вкрутую яйцо и картофелину в мундире – форменный завтрак холостяка.

– й, да брось, - легкомысленно отмахнулся Эверт. – Он cтолько раз их варил, что уже не вспомню. Как учитель задаст мне новое заклятье разобрать,так Хинч сразу встает к очагу. Потом седмицу пируем. С этим соусом даже его стряпня пищей богов покажется.

– У вас два с половиной предупреждения, – индифферентно заметил Хинч.

– Макс еще и половинки выдает?
– поперхнулась я.
– Дурдом, а не демонический замок.

– Кстати, когда ты собираешься с Мельхомом мириться? – полюбопытствовал Эверт. – Знаешь, очень хочется горячей воды и вернуть оранжерею, без нее пришлось потушить атанор.