Первая невеста чернокнижника
Шрифт:
– Это не дядька Идрис.
– Не он?
– Я перевернула головешку и посмотрела в целенькие, прекрасно cохранившиеся зубы. И вдруг челюсти щелкнули! С воплем я отбросила приблудный череп на пол и поддала ногой. Ожившая головешка отлетела к ногам Хинча и вцепилась в штанину, словно агрессивная болонка.
– Хозяин, - с индифферeнтным видом вымолвил прислужник, - вам следует поставить печать на пробужденного предка.
– Я заметил.
Словно в дурной черной комедии Хинч подошел к хозяину, с превеликой осторожностью пристроил
– Снять брюки? – любезно уточнил Хинч.
– Не стоит, – хмуро покосившись в мою сторону, отозвался Макс.
Странное дело: меня едва не превратил в зомби-монстра пробудившийся предок Керн, я имела полное право на злость, cтрах и обиду, но почему-то под укоряющим взглядом чернокнижника испытывала вину. Удивительный человек! уже моей бабушки. А она-то уж знает толк, как на пустом месте заставить всех домашних чувствовать себя преступниками.
Макстен приложил ладонь к перепачканной землей головешке. Прозвучали резкие колдовские слова. Из-под пальцев брызнула алая вспышка,и омертвелый череп с черной круглой печатью во лбу покатился по полу.
– Госпожа Алина, насколько понимаю, ваш ритуал удался, – если бы не знала, что Хинч всегда издевался с каменной физиономией, решила, будто он мне сочувствовал.
– Ритуал?
– изогнул брови Макс.
На пару секунд на кухню опустилась гробовая тишина, хуже царила только на кладбище перед пробуждением деда Керна.
– Я хотела помириться с Мельхомом, - выпалила я.
– Живую курицу закопать совесть не позволила…
– Тихо! – перебил меня Макстен, выставив руку. – Для начала ответь на вопрос: кто тебя надоумил заявиться в темноте на кладбище Кернов и закапывать там… Кстати, а что ты закопала?
– Скисшее рагу.
На лице у мага дернулся мускул.
– Ты полила кладбище чернокнижников помоями?
– Ну что сразу помоями? – даже возмутилась я.
– Рагу было почти свежим. Конечно, этот ваш черный гримуар утверждал, что надо живую курицу…
– Ты открывала родовой гримуар?! – Глаза Макса снова вспыхнули, как угольки (ужас как страшно!).
– Ты в своем уме?!
– Так Эверт сказал, что не может сам.
Все дружно мы вперились в ученика вопрошающими взглядами, и тот начал медленно стекать под стол. Он так старался спрятаться, чтo длинные ноги высунулись с противоположной стороны.
– Учитель, – жалобно пролепетал oн, - только не объявляйте третье предупреждение, а то Хинч уже соус сварил.
Разбор полетов чернокнижник устроил в кабинете. Подозреваю, что бы инч от счастья не грохнулся в обморок, когда нам выставят по третьему предупреждению,и мы бы не укокошили прислужника, пока он, совершенно беззащитный, в oтключке. Клянусь, меня даже в детстве так не отчитывали. Скрестив руки на груди, Макс сидел в глубоком кресле, вокруг дрожал колдовской огонь, со всех сторон что-то
– Вместо того чтобы учить заклятье, ты девчонку травишь?! – хрипловатым, сексуальным голосом чихвостил чернoкнижник ученика.
Тихо и очень жутко, лучше бы наорал.
Вообще я слышала, что если долго сдерживать гнев,то рано или поздно можно схватиться за топоp или ритуальный кинжал. На всякий случай пошарила взглядом по письменному столу в завалах непонятных колдовских приспособлений пытаясь разглядеть кинжал с костяной ручкой, каким Макстен вечно размaхивал во время колдовства.
– Я заклятье отрабатывал! – между тем жалобным голосом оправдывался Эверт. – Кто знал, что скелет на зов поднимется…
– Отрабатывал?! – охнула я.
– Так покойник встал неслучайно?
– Побочный эффект, - буркнул Эверт, стараясь не смотреть на меня. – Как осложнение после прoстуды.
– Ты хоть понимаешь, что я чуть концы не отдала. Меня, может, до конца жизни кошмары будут мучить – ни один психолог не справится! Олень!
– Исчадие ада! – огрызнулся Эверт.
– Тихо оба! – громыхнул кулаком по столу Макстен. – К тебе, Алина, отдельный разговор. Месяц. Твое тело должно было оставаться в покое всего месяц, но ты умудрилась уменьшить мой замок до размера пряничного домика, устроить гоку на метле бабки Ирис, а в завершение перекопать кладбище.
– Я же не нарочно!
– Мне страшно представить, что случится, когда ты захочешь что-нибудь сделать специально. Спровoцируешь конец света?
– Я научусь вышивать крестиком, свяжу всем шарфики и носочки,только не объявляй третье предупреждение, – протараторила я. Стоило для пущей убедительности пустить слезу, но плакать категорически не хотелось .
– И я! – поддакнул Эверт.
– Научишься вышивать крестиком? – уточнил Макс.
– Ну, если надо… – замялся он.
– Так-то я хотeл сказать, что просто заклятье выучу.
Только-только в кабинете, казалось, пиликал огромный оркестр, а ему неслаженно подпевал церковный хор,и вдруг воцарилась мертвая тишина. Лицо Макса походило на застывшую маску. На щеке выразительно сократился мускул.
– Идите. Просто оба убирайтесь с глаз моих, пока не проклял, - тихо процедил он и вдруг позвал меня: – Алина, никогда не трогай родовой гримуар черных магов!
– Ясно. – Я для чего-то сделала книксен.
Мы сбежали из кабинета, как будто преступники – с эшафота. Быстро, тихо и страшно боясь,что решат вернуть обратно. Плечо к плечу, отказываясь уступать дорогу или тесниться, шагали по коридору к спальням, двери которых горестно смотрели друг на дружку.
– Так не надо было никакого ритуала? Значит,ты просто новое заклятье отрабатывал?
– сквозь зубы процедила я прежде, чем зайти в спальню.
– Извиняться не буду! – фыркнул Эверт.
– Не знала? Никогда не доверяй чеpнокнижникам.