Первая невеста чернокнижника
Шрифт:
– У тебя конец света наступил, Исчадие ада?! – охнул Олень.
– У Хинча, – не извинившись за нанесенный телесный ущерб, кивнула я на прислужника, разложенного на одеялке.
– Что случилось, старик?
– вытаращился Эверт. – Она на тебя напала? Ударила по спине посохом? Переломала ноги? Что? Почему тебя, друг мой,так раскорячило?
– Олень, у него обострение ревматизма, - сухо объяснила я вместо прислужника, поглядывающего на нас, как кретинов.
– Она тебя прокляла?! – воскликнул ученик.
– Спину у него
– Помоги поднять и затащить к тебе в комнату. Сомневаюсь, что с лестницы мы его спустим без травм.
– А почему ко мне? – вдруг начал отступать вглубь спальни настороженный Эверт.
– Давай в твою.
– Я девочка.
– Но кровать-то у тебя обычная, ей без разницы, кто уляжется.
– Господа, не хочу настаивать, но на полу очень холодно, - жалобно прервал спор Хинч. – Если бы хозяин был дома, он бы перенес меня с помощью магии.
Мы с Эвертом переглянулись и синхронно посмотрели на плотно закрытые двери в комнату вовремя свалившего Макстена, по направлению к которой прислужник уже лежал. Не сговариваясь, вместе схватились за одеяло и потащили Хинча по полу в спальню к хозяину.
– Почему он такой тяжелый?
– процедил сквозь зубы Олень.
– Потому что их двое: он и демон, - буркнула я.
Оставлять больного старика на паркете под огромной кроватью было бесчеловечно. Несмотря на то, то Мельхом напоминал небольшой особнячок, в которых углах даже уютный, а кое-где и чистый, сквозило в нем, как в огромном замке.
Решив уложить одержимого на кровать, мы приступили к перевалке. Эверт подхватил Хинча подмышки, я зажала ноги руками.
– На раз, два,три, – скомандовал Эверт.
– Давай! – прохрипела я, с трудом удерживая охающего от боли прислужника. Он упал на кровать лицом вниз, уткнулся в подушку и промычал:
– Сожрать бы вас.
– Извините, Хинч, – бросились переворачивать бедного прислужника, - сейчас уложим поудобнее…
– И чем, по-вашему, вы занимаетесь? – раздался из дверей сдержанный хрипловатый голос.
– озяи, спасите меня! – простонал с постели инч.
– Спасите, пока демоны меня не прикончили.
– Не надо никого спасать, – уверила я. – У нашего дорогого Хинча от боли просто рассудок мутится. Мы его не мучаем, а помогаем выжить.
Эверт икнул. Согласна, мы так душевно помогли, что теперь бедняга Хинч неделю с этой самой кровати не сможет сползти.
– Почему моей комнате? – справедливо уточнил Макс.
– Мы рассудили… – начала я.
– Мы?! – возмутился Эверт, давая понять, что не принял ни одного решения, способного светлым солнечным утром довести его до третьего предупреждeния. На самом деле, как раз предупреждения я бы не боялась, вряд ли Хинч вернет подвижность только от перспективы полакомиться свежатиной. К тому времени, когда он сможет ковылять и варить соусы, Макс успокоится, передумает и целое предупреждение поменяет на четвертушку. На мой взгляд, над
– Хинч сторожил именно вашу честь и гордость, господин чернокнижник. Вам его спасать, а мы,так сказать, всего лишь дoставщики, - уступила я место возле кровати и поскорее ретировалась. Когда проходила мимо Эверта, то дернула его за рукав измятой с ночи рубашки, мол, Олень, не отставай, пока противник обезоружен наглостью.
– Никогда не видел, чтобы он немел от удивления, - прошептал Олень, когда мы начали прощаться в коридоре. Я собиралась в душ, ученик – доспать положенные часы.
– Наслаждайся, – отозвалась я, - второго раза может не случиться.
– Все-таки уходишь из Мельхома?
– в голосе Эверта прозвучала неприкрытая надежда.
– Просто скоро эффект новизны закончится,и твой учитель перестанет неметь.
– Что такое «эффект новизны»? – озадачился он.
– Олень, – фыркнула я, закрываясь в ваннoй комнате.
– Исчадие ада,так ты уходишь или ет?
– послышалось из-за двери. Я, конечно, промолчала, пусть мучается неизвестностью и постепенно привыкает к мысли, что девица в замке задержится.
Когда с мокрыми волосами и в халате на влажное обнаженное тело я вернулась в спальню, то обнаружила Макстена. Закинув руки за голову, он лежал на кровати и с интересом разглядывал свое отражение в зеркале на потолке.
– А Мельхом затейник, – ленивым голосом вымолвил он.
– При свете дня, под зеркалом…
Раньше я только в книжках читала о всяких «порочных взглядах», «заводящих полуулыбках», а теперь проверила на себе. От того, как на меня посмотрел мужчина, из-под ресниц, с усмешкой,изгибающей уголки губ, едва не подогнулись колени. Я привалилась к двери спиной, чтобы устоять,и скрестила руки на груди, надеясь, что Макс не заметит смущения.
– Как инч?
Господи, это мой голос, низковатый и чувственный? Откуда такие вибрации, словно я спросила, почему он ещё одет? Макс, а не Хинч.
– Спит.
– Выходит, сейчас некому следить за нашей честью и гордостью?
– стараясь скрыть волнение, пошутила я.
Макс повернулся на бок, подпер голову рукой.
– Что у тебя под халатом? Кроме чести и гордости.
Во рту пересохло. Я быстро облизала губы и хриплoвато ответила:
– Ничего.
– Покажешь?
Пауза длилась. Сердце отчаянно колотилось.
Всю жизнь считала, что в любовных романах беззастенчиво врут, когда пишут о взглядах, способных соблазнить без прикосновений и заставить чувствoвать почти неприличное возбуждение. Такие мужчины, по моему мнению, существовали только в воображении авторов. Я ошибалась. Просто в обычном мире встретить Макстена Керна было невозможнo.
Дрожащей рукой я дернула за завязку халата, позволяя полам раскрыть обнаенное тело. Медленный мужской взгляд скользнул по моей фигуре.