Первая степень
Шрифт:
Топор отпустил присяжных на обеденный перерыв, после чего нам тоже удалось урвать небольшую передышку. Один из присяжных заболел – не то желудочный грипп, не то отравился некачественной пищей. Топор распустил всех по домам на день, подарив нам еще немного драгоценного времени. Теперь ключевой стратегией нашей защиты стала надежда на то, что болезнь присяжного, чем бы она ни была, заразна.
Но мне следовало предполагать, что случится самое худшее, – остальные присяжные не заболеют. Поэтому к допросу завтрашних свидетелей нужно было подготовиться сегодня,
Двое свидетелей, которых мы скорее всего вызовем завтра, – это эксперт, специализирующийся на анализе образцов крови, и отставной судебно-медицинский эксперт. Их показания, надеюсь, будут значимы, но обычно показания экспертов отличаются сухостью и сжатостью, так что важно не дать пропасть нюансам. Кевин знал эти материи куда лучше меня, и я предложил ему самому допросить по крайней мере одного из свидетелей. Но он считал, что я уже наладил взаимопонимание с присяжными, а коней на переправе не меняют, тем более, если речь идет об одном-единственном свидетеле.
Он мучил меня до одиннадцати часов вечера, пока не удостоверился, что я достаточно овладел всеми деталями, и только тогда отбыл домой. Я не устал, поэтому, как обычно по ночам, обложился папками, которые перелистывал бессчетное количество раз, и снова принялся за них.
Странно, но эта часть работы расслабляла. Я налил себе вина и устроился в гостиной с документами, и Тара лениво присоединилась ко мне на диване. Я надеялся, что найду что-нибудь важное, но не слишком на это рассчитывал, потому что слишком уж часто просматривал эти материалы за последнее время. Так что если раскопаю жемчужину в этой куче навоза – замечательно. Но если нет, не расстроюсь.
Сегодняшняя программа внеклассного чтения включала военные досье на всех недавно убитых партнеров по фирме «Зеленый берет» – Дорси, Кэхилла и Мердека. Между этими троими просто не могло не быть связи, голос Матрицы из телефонной трубки был абсолютно прав.
Интересно, она знает, что Мердека убили только потому, что она назвала мне его имя?
Я был одновременно полон сил и нерешительности.
Подробность отчетов просто поражала. Когда речь шла о Вьетнаме, перед моим мысленным взором профана рисовались джунгли, напалм, фугасы, снайперы и миссии бесстрашных автоматчиков. Однако судя по размерам папок, которые я держал в руках, по крайней мере половина людей, которых наше правительство посылало во Вьетнам, были машинистки. Каждая царапина, каждый результат тренировок, каждый замеченный враг, каждое движение, которое они совершали, – все это было добросовестно запротоколировано.
Я начал с того, что взял личное дело Дорси и принялся наугад вытаскивать листы из вьетнамского периода его жизни. Затем я сравнил их с материалами из двух других досье в надежде, что найдется что-нибудь совпадающее. Например, если Дорси направляли в госпиталь на прививку, я проверял, не были ли Кэхилл или Мердек там же в этот день. Их встреча могла быть краткой, и в досье ей могли не придать никакого значения, но она могла каким-то образом привести к тем
Я допивал четвертый бокал вина, а Тара давно задремала, не выпуская изо рта искусственную кость, которую грызла, когда внезапно я наткнулся на нечто потрясающее. Несмотря на то, что хронология пребывания Дорси во Вьетнаме занимала одиннадцать страниц, напечатанных через один интервал, на странице 9 была запись, датированная 11 августа 1972 года, а следующая относилась к 4 февраля 1973-го. Обе записи фиксировали совершенно обычные события, однако нигде не была указана причина полугодового перерыва.
Я почувствовал, как у меня участился пульс, когда я схватил досье Кэхилла и проверил записи, относящиеся к тем же шести месяцам. Разумеется, он тоже исчезал на этот период, и в личном деле Мердека, как я и ожидал, был идентичный перерыв. Я пришел в такое возбуждение, что если бы лапы Тары не лежали под ее головой, я бы пожал ей руку.
Мне просто необходимо было поделиться с кем-нибудь своим открытием, поэтому я разбудил Лори и рассказал ей, что обнаружил. Она отреагировала так же, как и я: она понимала, что это может быть именно тот прорыв, который мы так долго искали, однако и она опасалась, что мы так и не поймем, что он значит.
Я позвонил капитану Рейду в Форт Монмут, зная, что его нет на месте, и оставил ему сообщение на автоответчике, чтобы он перезвонил мне завтра утром, как только сможет. Я повесил трубку и направился в спальню, но не успел дойти и до конца лестницы, когда телефон зазвонил.
– Алло?
– Это капитан Рейд. Чем могу помочь? – сказал он своим обычным жестким профессиональным тоном.
Я удивился, что он перезвонил мне так быстро, и извинился, что беспокою его в столь поздний час. Он никак не отреагировал на мои извинения, поэтому я быстро перешел к причине моего звонка и поведал о полугодовом перерыве в досье каждого из троих солдат.
Он ответил не сразу, а когда заговорил, я впервые услышал в его голосе осторожность и нерешительность.
– Этому может быть много объяснений. Записи во время войны ведутся не всегда регулярно и…
Мое заполошное сердце загрохотало подобно набату.
– Капитан Рейд, – перебил я, – мне жизненно необходимо докопаться до истины, и чем скорее, тем лучше. Я уверен, что то, что я нашел, скорее всего, крайне важно, и мне нужна ваша помощь, мне нужно, чтобы вы просветили меня. Пожалуйста.
Еще одна пауза, после которой его голос зазвучал мягче и еще серьезнее, хотя, казалось бы, куда уж больше-то?
– Я никогда не был во Вьетнаме, так что мои объяснения не будут основаны на личном опыте. Вы, скорее всего, просто сочтете это умозрительными построениями.
– Отлично.
– Это может не иметь никакого отношения к действительности, а даже если и имеет, то может не относиться к вашему конкретному делу. Понимаете?
– Вполне.
– И я должен взять с вас слово, что вы никогда не укажете источник этой информации.