Первая степень
Шрифт:
Я кивнул.
– Два года назад Лори Коллинз стояла перед таким же выбором, когда речь шла о Дорси. Она знала, что ей не поздоровится – и попала в переделку гораздо большую, чем могла себе вообразить. Это может разрушить ее жизнь. Но если бы встала необходимость, она бы еще десять раз прошла через все это.
Она заговорила очень тихо, словно бы на самом деле беседовала сама с собой. У меня было такое чувство, что она не раз говорила об этом сама с собой.
– Я всю свою жизнь мечтала стать агентом ФБР…
Я покачал головой.
– Мы с вами мало знакомы, но я готов поклясться, что вы не хотели
– Я же говорю вам, у меня нет доказательств того, что ваша клиентка невиновна. Я вообще не располагаю информацией о ней.
– Мне это известно. – Я чувствовал, что ее сопротивление ослабевает, и намеревался оставаться с ней – просить, убеждать, умолять до тех пор, пока она не сдастся. Это был единственный реальный шанс избавить Лори от пожизненного заключения.
– Мне нужна информация не о ней, а о Хоббсе.
Она кивнула.
– Ее у меня много.
Я определенно добился прогресса, и теперь надо было быть сверхосторожным, чтобы не спугнуть ее.
– Вы согласны рассказать мне о нем?
Она вздохнула, сдаваясь.
– Вы хотите есть? Ночь у нас сегодня будет длинная.
– Чем длиннее, тем лучше, – сказал я. – Кроме того, у меня в машине осталось еще четыре пончика для полицейского наблюдения.
– А что такое пончики для полицейского наблюдения?
И эта женщина – агент ФБР? Эдгар Гувер повесился бы на собственных подтяжках, если бы услышал это.
– Это специальный термин, – сказал я. – Вы не поймете.
Следующие три часа были самыми увлекательными, какие я когда-либо проводил с женщиной, не снимая одежды. Пользуясь своим положением девочки на побегушках и для битья, Синди успела хорошо изучить Хоббса и располагала множеством улик против него.
Будучи высоким чином ФБР, Хоббс постоянно покрывал дела служивших во Вьетнаме в его подчинении элитных спецназовцев, которые, вернувшись на родину, встретились и принялись заниматься приблизительно тем же, что делали в тылу врага. Под ним ходили по меньшей мере четверо, а возможно, и больше – но это уж пусть следствие установит, кто и где.
Все его подопечные так или иначе занимались преступной деятельностью, продолжая находиться под командованием Хоббса. Но его прикрытие все же не было абсолютным. К примеру, Дорси привлекал к себе слишком много внимания, и Хоббс не мог отводить от него удар, не обнаруживая себя. Мердеку просто не повезло, что пожарные нашли у него в доме клише для печатания фальшивых денег, и дело выплыло наружу так быстро, что Хоббс не успел вмешаться.
Исходя из намерений и целей своего шефа, Синди могла наглядно показать, на что способен Хоббс, хотя в ее информации были зияющие провалы, и главным из них было убийство Дорси. Она была уверена, что Хоббс либо сам убил его, либо, скорее всего, послал Кэхилла, но у нее не было ни одной улики, чтобы снять подозрения с Лори.
К тому времени, как я покинул ее дом, а было уже одиннадцать вечера, у меня сложился план. Я позвонил Кевину и ввел его в курс дела, а также продиктовал ему список людей, которым нужно вручить повестки в суд. Еще я попросил его позвонить капитану Рейду и попросить особой помощи. Если мы хотим получить хоть малейший шанс выиграть, нужно делать все быстро, и начать нужно немедленно.
Лори не ложилась
Мы легли в два и проснулись в полседьмого. Сегодня мне предстояло сыграть в суде иную роль, и я должен был быть готов к этому. Большую часть своей сознательной жизни я провел в судах, но сегодня мне предстояло впервые выступить в роли свидетеля.
Мы с Кевином встретились в кофейне, дабы довершить последние приготовления к даче показаний, поскольку прошлым вечером мы не успели это сделать. Та информация, которую я получил от Синди Сподек, кардинально изменила цель моего сегодняшнего выступления. Теперь не так уж важно было показать ключевые моменты нашей защиты; мне, по сути, достаточно было прочесть предисловие, которое должно помочь присяжным понять, какие факты им будут представлены позже.
Дилан начал с того, что еще раз возразил против дачи мною свидетельских показаний, но Топор тут же укоротил его. Со стороны защиты допрос вел Кевин. Для начала он попросил меня рассказать об основных моментах наших взаимоотношений с Лори, начиная с нашей первой встречи и заканчивая сегодняшним днем. Я открыто признал нашу романтическую привязанность – присяжные в любом случае давно о ней знали, и лучше было признать ее добровольно, чем дать Дилану возможность разоблачить нас.
Пятнадцать минут мы посвятили сути того, зачем я вышел на свидетельскую кафедру. Я рассказал о том дне, когда ко мне в офис пришел Стайнз, описал свои мучения в связи с адвокатским соглашением, которое мы подписали, мое последующее решение защищать Оскара и то, как я отправил Лори на стадион Хинчклифф, чтобы обнаружить одежду, которую, как я считал, носил Стайнз в момент убийства.
– Вы когда-нибудь еще встречали этого Стайнза? – спросил Кевин.
Я кивнул и впервые потерял сосредоточенность, поддавшись эмоциям.
– Я попросил одного молодого человека помочь мне найти Алекса Дорси. Этого юношу звали Барри Лейтер, и когда обнаружилось, что он помогает мне, Стайнз проник к нему в дом и убил его выстрелом в голову. Полиция застрелила Стайнза на месте преступления, но было уже слишком поздно, чтобы спасти Барри.
После нескольких дополнительных вопросов мы с Кевином переглянулись и оба поняли, что упомянули все факты, которые хотели огласить присяжным. Кевин сел на место и предоставил Дилану задавать мне вопросы.
– Мистер Карпентер, – начал тот, – кто-нибудь, кроме вас, слышал признание Стайнза?
– Нет.
– Вы когда-нибудь видели его прежде?
– Нет.
– Может быть, вам кто-то его рекомендовал?
– Нет.
– То есть вы хотите сказать, что он как гром среди ясного неба объявился в вашем офисе и рассказал ту историю, которую вы только что изложили присяжным. Историю, которая, по странному стечению обстоятельств, противоречит виновности вашей клиентки. Вашей возлюбленной. Я правильно вас понимаю?