Первая степень
Шрифт:
Конноли был упомянут в отчете ФБР, как один из агентов, участвовавших в наблюдении за людьми Петроне и, следовательно, за Дорси. На самом деле мне от него было ничего не нужно – я вызвал его только для того, чтобы Хоббс не догадался, что он – истинная цель сегодняшнего представления. Когда я начну задавать Хоббсу те же самые вопросы, которые он сейчас слышит в адрес Конноли, у него будет меньше шансов заподозрить, что ему готовят ловушку.
Поэтому, убедившись, что Хоббс и Синди Сподек наблюдают из зала, я попросил
Бросив взгляд на Топора, я быстро сказал Конноли:
– Меня не интересуют детали вашего расследования. Я всего лишь прошу вас рассказать, что вы знали о Дорси и какое впечатление у вас о нем сложилось. Вы меня понимаете?
– Да, сэр, – сказал он.
– Хорошо. Знали ли вы лейтенанта Дорси или, может быть, контактировали с ним, прежде чем столкнулись с ним в расследовании?
– Нет, мы не были знакомы и не встречались.
– В течение вашего расследования бывали случаи, когда вам приходилось напрямую контактировать с ним?
– Нет.
Я попросил его вкратце рассказать о своем наблюдении за Дорси в ходе расследования. Мои вопросы были краткими и поставленными так, чтобы можно было давать быстрые ответы, потому что слишком велика была опасность, что вмешается Топор.
Конноли признался, что он, в сущности, практически не видел Дорси и был мало осведомлен о его деятельности. Одно он знал и подтвердил: Дорси имел связи с организованной преступностью и поддерживал их способами, которые его полицейское начальство не одобрило бы.
– Были ли вы знакомы с человеком по имени Роджер Кэхилл, также известным под именем Джеффри Стайнз?
– Не был.
Я отпустил Конноли, и Дилан не стал проводить перекрестный допрос. Вместо этого он попросил подойти посовещаться к судье и в ходе совещания снова принялся просить Топора прекратить «эту бесполезную трату времени суда». Поскольку Хоббс не мог нас слышать, я пообещал, что не буду вызывать четверых из семи свидетелей, которых я вызвал на сегодня, и ограничусь еще двумя – агентами Хоббсом и Сподек. Топор принял этот компромисс, и я вызвал Дарена Хоббса на свидетельскую кафедру.
Я могу по пальцам пересчитать, сколько раз я наблюдал, как свидетели осознанно делают самообвиняющие заявления, – и ни одного пальца не загну. Не было такого. А жаль – я был бы счастлив оказаться на суде вроде того, который был в фильме «Несколько хороших парней». Я бы вызвал свидетелем Джека Николсона, чтобы он мог выкрикнуть мне с кафедры: «Вы никогда не докопаетесь до правды!» – а затем в неистовстве признать свою вину. Но мне никогда так не везло, и я не ждал, что повезет с Хоббсом. Он опорочит свое честное имя только в том случае, если не поймет, что делает именно это, – он подвергнет себя опасности, только если не будет подозревать о ее существовании.
– Доброе утро, агент Хоббс.
– Доброе утро.
– Как
– Понимаю.
– Вы участвовали в расследовании, по которому проходил лейтенант Дорси. Это соответствует действительности?
– Он проходил по этому делу лишь косвенно.
– Да, я знаю. Были ли вы знакомы с лейтенантом Дорси до того, как столкнулись с ним в ходе расследования? Или, может быть, вы случайно встречались?
Хоббс даже глазом не моргнул – у этого сукина сына ложь от зубов отскакивала.
– Нет, я не встречался с ним.
– Вам случалось контактировать с ним напрямую в ходе расследования?
– Нет.
– А после того, как следствие было приостановлено?
– Нет.
Я задал Хоббсу еще несколько вопросов о деятельности Дорси в период, к которому относилось расследование, – те же самые вопросы, которые перед этим задавал Конноли. В конце я спросил:
– Были ли вы знакомы с человеком по имени Роджер Кэхилл, также известным как Джеффри Стайнз?
– Нет. Не считая того, что слышал от вас и читал в газетах.
– Спасибо, – сказал я. – Больше нет вопросов.
Мне ужасно хотелось добавить: «Вот ты и попался, сукин сын», но я сдержал этот порыв. Дилан вновь отказался от перекрестного допроса, и я немало удивил его и Хоббса, попросив Топора не отпускать Хоббса, дабы он был доступен для повторного вызова сегодня же утром. Я заметил мимолетную тень беспокойства налице Хоббса, но он до сих пор не догадывался о том, какую яму только что вырыл себе.
– Защита вызывает Синди Сподек.
Синди поднялась с места и направилась к свидетельской кафедре. Пройдя мимо Хоббса, она заглянула ему прямо в глаза. Если до сих пор он не знал, что попал в яму, то теперь должен был понять.
– Агент Сподек, – начал я, – кто ваш непосредственный начальник в ФБР?
– Особый агент Дарен Хоббс.
– Человек, который свидетельствовал перед тем, как вы сюда вышли?
– Да.
– Вы присутствовали в зале суда в то время, когда он давал показания?
– Да, присутствовала.
Краем глаза я заметил, как Хоббс напрягся, внимательно вслушиваясь.
– Вы слышали все, что сказал особый агент Хоббс с этой кафедры?
– Да.
– Насколько вам известно, говорил ли он правду?
– Нет.
Дилан и Хоббс одновременно вскочили с мест. Дилан, вскочив, выкрикнул: «Протестую, ваша честь». Хоббс же понятия не имел, что делать, поэтому он озадаченно огляделся и сел на место.
Топор вызвал нас обоих на совещание, чтобы обсудить протест Дилана. Дилан кипел от ярости, и поскольку присяжные не могли его слышать, он начал терять терпение.