Первая, вторая, третья

Соболева Лариса Павловна

Ужинали при свечах, как в княжеском дворце, прислуживали официанты, ведь повод значимый. По правую руку от гостя сидела немая дочь, по левую — зять, секретари тестя ужинали с ними. Своих псов-садистов Роди не допустил к столу, однако Светлана их кожей чувствовала — где-то недалеко притаились, ждут сигнала, если пойдет не по сценарию.

— Мне нравится дом, просторный, — одобрил Всеволод Федорович. — Последнее время предпочитаю много места и света, сказывается мое прошлое в тесных квартирах. Что ж, вы его выбирали по вашему вкусу, стало быть, дом оставляю вам, я все равно намерен жить за границей,

позже и вы переедете ко мне. Завтра Виталий просмотрит документацию… Ради бога, не обижайся, Родион, это чистая формальность, тебе я доверяю. Без тебя Лиза завалила бы дело, или мне пришлось бы часто ездить сюда, что в моем возрасте тяжеловато. Мы подскажем, как укрепить и улучшить бизнес, опыт я наработал большой, с удовольствием поделюсь им.

Светлана навострила уши, ловя каждое слово «папы», и не прогадала. Несколько фраз, а столько информации! Первая: деньги, на которые Роди шикарно живет, не его, дом не его, ювелирные салоны не его. Короче, он никто, просто муж богатой девочки, отсюда вывод: без Лизы Роди лишится положения и денег, потому-то и заискивает перед тестем, изображая любящего зятя — лицемер. Порядочный человек не заменит настоящую жену фальшивкой при самых-самых тяжелых обстоятельствах, включая трагические. Всеволод Федорович, по мнению Светланы, способен вынести и страшные удары, он сильный духом, тем более к зятю относится как к родному, не бросил бы прозябать в нищете. Так что же случилось, почему Роди пошел на подмену и связанные с ней чудовищные преступления? Два убийства — не мелкие правонарушения, он знал, на что шел, значит, у него горела шкура…

— Лизонька… — Всеволод Федорович накрыл ладонью руку Светланы, она вздрогнула и перевела на него взгляд. — Я тебя не узнаю: сидишь, задумавшись. Не слышишь, когда к тебе обращаются… Роди, это моя дочь?

Светлана торжествовала. Пусть пока неосознанные, но сомнения все же зародились в голове Всеволода Федоровича. То ли еще будет…

— Ваша, ваша, — заверил, смеясь, Родион. Он сегодня душка, мил, заботлив, весел. — Лиза переродилась. Я говорил, что она не пьет и не курит?

— Говорил. Но сегодня, Лиза, ты не откажешься немного выпить вина? Это коллекционные вина, я вез их из Италии специально для тебя, но не рискнул предложить. Однако на столе выпивки много, а моя дочь в рот ее не взяла, признаюсь, меня это радует. Виталий, будь добр…

Секретарь молча бросил на стол салфетку и направился в комнату шефа, который все-таки озаботился:

— А не повредит вино Лизе?

— Разумеется, нет, — подхватил Родион. — Ее же не кодировали от алкоголизма, глоток вина крышу не снесет, Лиза теперь знает меру. Правда, дорогая?

Удавила бы его за слово «дорогая»! Пришлось Светлане кивнуть, улыбнувшись, и сжать пальцы «папы» в знак благодарности, хотя мысленно она продолжала искать логику лицемера. Итак, два трупа — мера вынужденная, в клинике Роди убрал исполнителей и свидетелей, способных подвести его под удар. Заступил за черту он из страха, следовательно, произошло нечто неординарное, нечто такое, чего не поймет Всеволод Федорович, не поймет и не примет. Что же именно? Куда этот мерзавец дел Лизу? Если б выяснить, но как?

Неожиданно Светлане пришло в голову касательно Роди: когда люди решаются на запредельные поступки, то ими руководит не только страх за собственную шкуру. Круг насчитывает несколько человек, что тянет на сговор, ведь глупо думать, что пять человек рабски преданы одному, будто являются собственностью Родиона. А в каких случаях сговор имеет место? Только если заговорщики объединены общей целью, когда они сильно заинтересованы. Значит…

— Лизонька, возьми бокал, — сказал Всеволод Федорович.

Светлана слишком поторопилась, потому что молниеносный зверский взгляд Родиона буквально выстрелил в нее, понятно, чем он недоволен — она отвлекается. Ну и бокал выскользнул из руки и разбился, на белоснежной скатерти образовалось ярко-красное пятно. Девушка в замешательстве подскочила, шевеля губами извинения, Всеволод Федорович схватил ее за руку и усадил:

— Ничего страшного не произошло, успокойся.

— Правда, Лиза, чего ты всполошилась? — рассмеялся Родион, ему сегодня очень весело, но веселился он наверняка через силу.

Решено было скатерть не менять — ужин все равно подходил к концу. Официант промокнул вино салфеткой, вторую уложил на пятно, принес другой бокал для Светланы. Она выпила лишь для отмазки — глоток, сейчас девушка была не в состоянии оценить букет коллекционного вина и понять, чем оно отличается от обычных вин, но закивала, мол, великолепно. Всеволод Федорович остался доволен и заметил:

— Лизе немного скучно… — Светлана тронула его за руку и отрицательно замотала головой, да не убедила «папу». — Не спорь, я ведь знаю тебя. Ты известная болтунья, а сейчас вынуждена молчать. Думаю, эту проблему решим, я уже говорил твоему мужу, что собираюсь показать тебя европейским докторам.

Светлана приложила лоб к его плечу, что он понял как согласие, погладив ее по щеке и поцеловав в голову. Всеволод Федорович встал из-за стола:

— Вы посидите, а я пойду на покой, устал.

— Вас проводить? — подхватился Родион.

— Неужели я произвожу впечатление развалины? Отдыхайте.

Наступила пауза, во время которой Виталий разлил вино по бокалам, не дав это сделать официанту. Объект изменился, теперь Светлану интересовало окружение Всеволода Федоровича, она наблюдала то за Эндрю, то за Виталием. Первому было хуже, чем ей, он вообще ничего не понимал, однако не страдал по сему поводу. Эндрю тщательно и неторопливо пережевывал, находясь в состоянии отрешенности, мало того, ему, как показалось Светлане, нравилось его одиночество среди людей. И что примечательно, он ни разу ни на кого не посмотрел, нет, правда, словно один за столом!

Виталий был посимпатичней огненно-рыжего Эндрю, он производил впечатление человека умного, закрытого и невозмутимого. Интеллигент ли он? И да, и нет. Крепкое телосложение, говорившее о физической силе, не вязалось с утонченным интеллигентом в представлении Светланы, в то же время Виталий знал этикет, хотя это еще ничего не значит. Что-то в нем было аристократическое… впрочем, аристократизм тоже не показатель интеллигентности. В общем, Светлана запуталась, а занималась изучением обоих она с прицелом: можно ли на них рассчитывать. И вдруг…

— Эндрю, как тебе дочь и ее муж? — спросил Виталий по-английски.

Не поднимая от тарелки глаз, тот тоже бросил вопрос:

— Ты уверен, они не понимают?

— Старик говорил, муж не знает ни одного иностранного языка, а дочь плохо училась, с трудом справлялась с русской письменностью. — Виталий спохватился: — Простите, я спросил, как Эндрю наша русская кухня, он сказал, что ничего подобного ему не приходилось пробовать. — И перешел на английский: — Ешь, дорогой, это «селедка», типично русское блюдо.