Первая жена Иуды
Шрифт:
– Конечно, нет! Он был, как я и говорила, очень заботлив, внимателен, нежен со мной, и вообще, он вел себя так, словно собирался сделать мне предложение… И даже, если бы этого не случилось, но при условии, что я не поняла бы, кто именно со мной, я никогда бы не пожалела об этом романе…
– А как ты узнала, что это именно он?
– Ты можешь удивиться, но… по ощущениям… – Ее красивое лицо порозовело. – Вроде бы все у всех происходит одинаково, да? Марк, налей мне еще немного водки… А то меня всю трясет…
– Значит,
– Понимаю, все это звучит более чем пошло… Но я сразу словно попала в свое прошлое, в то самое время, когда мой муж держал меня, в то время, как этот мужчина…
– Как получилось, что ты сбежала от него? Вдруг вскочила, ты меня извини, с постели, накинула на себя одежду и бросилась вон?
– Нет-нет, что ты?! Все закончилось… Сначала я отправилась в ванную комнату, а потом уже он. И вот, пока его не было, я и сбежала… Не знаю, что двигало мною тогда. Но я испугалась… Просто нервы не выдержали, и все…
– Вероника, ты хотя бы понимаешь, что все это звучит более чем сомнительно?
– Марк, но я говорю тебе правду, клянусь тебе! Неужели ты думаешь, что я убила Рубина, после чего инсценировала ограбление, спрятала все ценное где-то и только потом поехала к вам в надежде, что муж моей подруги спасет меня, поможет мне выйти сухой из воды? Поверь мне, я тут ни при чем…
Марк вспомнил, что следов взломов на замках двери не обнаружено, следовательно, дверь открыл сам Рубин, если она, конечно, не была распахнута…
– Вероника, ты не помнишь, когда выбегала, ты дверь заперла?
– Нет, этого я не помню… Да я себя-то не помню!
Раздался звонок в дверь. Марк вдруг почему-то представил себе свою будущую тещу: в кудряшках, разряженную в пух и прах и с озабоченным лицом… Но, взглянув в глазок, был потрясен, когда увидел Тамару Рындину.
– Марк, открой, это очень важно… Марк! – она почти кричала, глядя в глазок, словно сверля взглядом толстое стекло.
Он открыл, и она буквально ворвалась в прихожую и почти ударила его чем-то большим и плоским, завернутым в коричневую бумагу.
– Марк, ты позволишь мне войти? – спросила она с вызовом, пытаясь заглянуть через его плечо.
Из кухни на шум вышла Вероника. Обе женщины замерли, разглядывая друг друга с нескрываемым удивлением и презрением.
– Тамара, проходи, – вежливо проговорил Марк, прижимая к себе предмет, который на ощупь можно было принять за картину. – Что это ты мне сунула?
– Это картина… не так давно, часа два тому назад, ее вручила мне твоя… Рита…
– Тамара, ты бредишь, Риты в городе нет… Ты случайно не пьяна?
– Марк, как ты можешь мне такое говорить в присутствии… посторонних? – Она была предельно возмущена. Тамара, не имея никаких прав на Марка, явно приревновала его к незнакомке, которая, как ей показалось, заняла
– Тамара, не шуми. – Он взял ее за руку и повел на кухню. – Садись, поешь селедочки, выпей и успокойся… Расскажи наконец, что случилось?
– Кто это? – Тамара ткнула пальцем в сторону удивленной и растерянной Вероники, которой, в свою очередь, тоже было неприятно, что, вместо того чтобы получился спокойный вечер в обществе Марка, в квартире вдруг объявилась шумная и нахальная тетка.
– Это Вероника, подруга Риты. Она пришла ко мне по делу…
– Я тоже по делу, и, уверяю тебя, по более важному… Марк, мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз…
Марк, извинившись перед Вероникой, предложил Тамаре пройти побеседовать в его квартиру, но Тамара наотрез отказалась.
– Марк, я хочу, чтобы ты немедленно показал мне ее пейзаж…
– Да ты что, Тамара, совсем сбрендила? На что тебе дался этот пейзаж? Рита не разрешает никому бывать в ее мастерской…
– Но я же буду с тобой! Ты что же это, сам себе не доверяешь? Или думаешь, что я собираюсь ее ограбить?! Просто я хочу тебе кое-что продемонстрировать. Я хочу понять наконец…
Марк уступил. Они спустились в мастерскую.
– Разверни эту картину… – приказала Тамара, указывая на предмет, который он машинально продолжал прижимать к груди.
– Ну, хорошо…
Марк развернул. Это тоже был пейзаж. Приличная работа в хорошей золоченой итальянской рамке. Река, ивы, склоненные над ней, по-летнему яркое, почти белое солнце, блики на воде…
– Тамара, ты слишком возбуждена… Что с тобой происходит и зачем ты притащила мне эту картину?
– Марк, это не я притащила. Говорю же, у меня пару часов тому назад была твоя Рита! Она пришла ко мне вот с этой картиной и сказала: «Тома, ты хотела мой пейзаж? Так вот, я его тебе отдать не могу и даже продать, но вместо него я готова подарить тебе вот эту работу… По-моему, очень даже талантливо…» Сунула мне в руки, поцеловала меня, помахала рукой и… ушла.
– Ты в своем уме, Тамара? Риты в городе нет, я говорил уже… Она уехала и вернется только завтра…
– Это ты так думаешь, а на самом деле все не так… Она здесь, в Саратове! Она обманывает меня и зачем-то морочит мне голову! – Тамара едва не плакала. – Вот скажи мне, где она? Где? Куда уехала?
Марк, предположив, что Тамара придумала эту уловку нарочно, чтобы выпытать, куда именно уехала Рита, решил уйти от прямого ответа. Он отлично помнил просьбу Риты никому не говорить ничего конкретного об ее отъезде, чтобы потом его не уличили во лжи.