Первенец
Шрифт:
– Да что случилось? Скажи, наконец!
Куна чуть не плакала, а он слабый и тихий осторожно сжал за плечи.
– Не могу сказать, извини. Не нужно тебе знать.
Будь проклято генеральское упрямство! На пределе уже, но мотает головой и сильнее стискивает зубы.
– Наилий, - позвала Куна, пытаясь встряхнуть, расшевелить.
– Не надо так, не тащи все один. Я не стеклянная, не разобьюсь. Догадалась уже, сейчас сама нафантазирую самое страшное. Не чувствую пока, как шевелится, не слышу, бьется ли сердце. Дарион умер? Скажи!
Слезы заволокли глаза, превращая лицо генерала в мутное пятно, кулаки судорогой сводило, и ткань военного комбинезона вымокла от рук. Кровь ударила в голову, слабость накатила. Еще немного и сама упадет, но Наилий держал крепко.
– Он жив, успокойся, дело в другом, - голос, будто из соседней галактики - сухой и безжизненный. Генерал рассказывал, словно рапорт зачитывал, спрятав боль за безликими медицинскими терминами. Перечислял номера хромосом, вероятности нарушения и не слова о последствиях. Бубнил как заведенный, что все в порядке, нужно только проверить. Куна отключилась на середине, не видя и не слыша ничего. Качнулась к вешалке и вцепилась в куртку.
– Поехали, - произнесла так же мертво и тихо, - не поверю, пока не увижу результат. Сдадим этот проклятый анализ и забудем.
Наилий помог надеть куртку и вывел из спальни, держа за руку. Одно расстраивало - две недели ждать и всей власти генерала не хватит, чтобы ускорить процесс.
Глава 30 - Какими бывают радость...
Куна еще в холле Центра репродукции поняла, как сильно недооценила анализ. Её попросили переодеться в больничное и оставить свою одежду в камере хранения. На вопрос: «надолго я здесь?» администратор туманно ответила, что если все пройдет хорошо, то утром доктор отпустит домой. Утром. Через сутки. Если все будет хорошо.
Пока вокруг неё хлопотали, подавая тапочки и халат, Наилий стоял за стеклянной дверью. В стационар генерала не пустили даже в бахилах и накидке. Он еще в машине уговаривал не волноваться и теперь просто молча смотрел. Долго и тяжело, будто прощаясь. Невыносимо.
Куна замотала головой и потерла пальцами глаза. Так и правда с ума можно сойти. «Иди, - помахала рукой на прощание и прижала палец к уху, - Я позвоню».
Он кивнул, а потом толкнул дверь ладонью и зашел внутрь.
– Ваше Превосходство!
– испуганно вскрикнула администратор, но генерал уже обнял Куну, шурша синтетической тканью накидки и шепча на ухо:
– Не бойся, все будет хорошо. Я рядом. Пиши или звони, как хочешь. Просто анализ и его нужно пережить. Завтра я заберу вас с Дарионом...
Он еще что-то говорил, но администратор заглушала слова возмущенной нотацией.
– У нас режим, Ваше Превосходство, вам нельзя здесь. Пожалуйста, выйдите.
– Хорошо, хорошо, - согласился Наилий и, не стесняясь чужих глаз, поцеловал Куну. Легко, нежно и теперь действительно на прощание. Она закрыла глаза и не открывала, пока не растаяло тепло от его прикосновений и не стихли шаги за дверью.
– Дарисса?
– позвала администратор.
– Я провожу вас в палату.
Подчеркнуто вежливо и спокойно, ни на мгновение не забывая улыбаться. Куна понимала, что нельзя нервничать и персонал Центра только поэтому наигранно радостный, но колени дрожали и сорочка прилипала к телу от духоты и волнения.
Палата больше, чем в стационаре Публия. Столько пустого места, что можно всю диспетчерскую вместе с пультами разместить, а посреди комнаты только кровать и где-то в углу сиротливо прижалась к стене тумбочка для личных вещей.
– Располагайтесь, дарисса, - торопливо заговорила администратор, явно начитывая привычный и давно выученный текст, - если в халате жарко, можно остаться в сорочке. Перед операционной нужно сходить в туалет и снять белье. Медсестра придет заранее, чтобы поставить внутривенный катетер. На всякий случай, если придется препаратом снимать тонус матки во время исследования...
От слова «операционная» стало еще хуже. Куна вцепилась в подол халата и почувствовала, как плывет голова, а слова администратора превращаются в ровный гул. Не поняла, что её под локоть довели до кровати, и очнулась, когда ноги укрыли простыней.
– Лежите, - попросила перепуганная работница центра, - я позову врача.
– Не надо, - Куна дернулась встать, но её не пустили, - все в порядке, я буду лежать. Скажите, зачем операционная?
– Нужна стерильность и больше ничего страшного. Место прокола обезболят - вы ничего не почувствуете. Это я могу гарантировать. Исследование не сложное, пройдет быстро, потом - только отдыхать. Принести вам воды?
– Нет, спасибо.
Общего наркоза не будет, есть никто не запрещал, но Куна все равно не смогла бы ничего проглотить. Даже воду. Желудок сводило спазмом, и голова все еще кружилась. Администратор ушла, убавив по дороге температуру на системе отопления. Оттепель за окном, жарко в центре. Куна пока не знала весь персонал по именам, но еще десяток исследований и обязательно выучит. Бесконечные анализы крови, УЗИ, консультации специалистов. Отменное здоровье не подводило, но мелочи иногда находились. Лучше они, чем операционная, будь она трижды стерильна и безопасна. Паническая атака навалилась удушьем, и сердце надсадно колотилось. Хорошо, что сейчас, а не перед дверями оперблока. Надо дышать ровно и все пройдет.
Надо же, как сильно прихватило, в животе кишки ворочаются от спазма. Да, точно крутятся, но разве так бывает? Куна удивленно прижала руку к животу и почувствовала крошечный толчок. Догадка разливалась теплом в груди, но прежде, чем поверить, Куна решила дождаться второго и даже позвала тихо:
– Дарион.
Маленький кулак ударил еще раз. Или пятка? Не может быть! Ребенок слишком мал! Разве что он так нырнул или оттолкнулся. Верчение в животе не утихало, а Куна боялась пошевелиться. Нельзя пропустить ни одного мгновения. Давно разглядела на УЗИ, хранила на планшете черно-белые фотографии, но только сейчас по-настоящему ощутила, что у неё есть ребенок. Он растет, дышит, двигается. Обнять его Куна сможет только после родов, а сейчас осторожно погладить живот и еще раз позвать.
– Дарион, мальчик мой. Я так рада, что ты со мной.
Больше не верилось в генетические отклонения и страшные болезни. Все, что успела напридумывать по дороге в центр, померкло и растворилось в тумане. У них с Наилием будет самый лучший сын. Здоровый, сильный, умный. Врачи могут ошибаться, чего-то не знать и перестраховываться. Пусть делают анализы, если всем так спокойнее, Куна вытерпит. Она уже знала, что все хорошо и Дарион будто подтверждал, снова и снова толкаясь в животе: «Мама, я здесь! Я с тобой».