Первобытная Ева
Шрифт:
— Досточтимый Вурд Грак сообщает Вам, что эберн Серг Ковду повинен в измене. Он поставляет ружья мятежникам в Дагунте. В связи с чем будет схвачен и подвергнут допросу. Его завод будет конфискован в пользу казны. Досточтимый наместник не желает, чтобы у Вас были в связи с этим проблемы. И настоятельно предлагает аннулировать свою долю в заводе. Сделав это незамедлительно. Завтра же утром, как начнется работа канцелярии. Как только это будет сделано, изменника схватят.
Бурод молчал с бесстрастным лицом. Лишь сощуренные глаза выдавали его напряженные размышления. Наконец заговорил — медленно,
— При всем моем уважении к досточтимому наместнику, у него нет права арестовать эберна, без согласия городского совета. Так гласит закон.
Секретарь согласно кинул. — Да, так гласит закон. За исключением случаев, когда приказ утвержден одним из членов царской семьи. Вам это хорошо известно.
— Вон даже как… Бурод угрюмо поджал губы. — Хочу видеть приказ.
— Конечно.
Гость вынул из-за пазухи бумагу, аккуратно развернул и положил на стол. — Ознакомьтесь.
Там было заявление от начальника местного отделения «Гуи-Шохда»- или же «Отряда справедливости» — тайной службы, ведавшей поиском и наказанием изменников.
— «Я, Кош Мури, обвиняю эберна Серга Ковду в измене. В связи с этим, считаю необходимым его арестовать и допросить».
Ниже его подпись и печать канцелярии наместника. А еще ниже — два роковых слова.
— «Дозволяю сие»
И подпись:
— Рутба-Хорум
Оставшись один, Бурод замер в недвижности, скрестив на груди мощные руки. Невесело усмехнулся.
— Вот значит как…
Он вспоминал, сопоставлял факты. Много чего вспомнил. И постепенно кусочки сложились в единую картину.
Похоже, что наместник решил завладеть заводом. Изменника будут пытать. И он конечно же во всем «сознается». И выложит тайну заветного рецепта. После чего будет немедленно казнен. Безо всякого суда. Ибо если приказ идет от члена царской семьи, то дело выходит из правовой юрисдикции и ведется по «ускоренной процедуре».
Несомненно, в городском совете этот приказ был бы отвергнут. Эберны потребуют веских доказательств. И что им скажут? Что Серг продает ружья мятежникам? Да ведь завод совсем недавно заработал! А в Дагунт надо с полгода добираться. И полгода обратно. Такой бред кроме негодования ничего не вызовет. Будет страшный скандал.
— Но как они это провернули?..
Он прикинул сроки. Со дня торжественного приема прошло четыре клуда. Это ровно тот срок, чтобы гонец домчался до столицы, меняя лошадей на почтовых станциях. И вернулся обратно, тем же манером. Хотя в таких случаях гонцу, буквально падающему от изнеможения, обычно дают отдохнуть, а в обратный путь отправляют другого. Но это не суть.
— Значит, наместник связался со своим тестем — запросил разрешение и получил его. И это многое объясняет. Ибо решиться на такой шаг самостоятельно… весьма опасно. Эберн это не крестьянин. Будет немалый шум.
Он медленно кивнул. — И понятно, почему тесть не подтвердил приказ самолично. Когда эта история дойдет до столицы, возникнет вопрос: — А по какой причине второе лицо государства заинтересовалось делом провинциального
— Вот почему они обратились к этой… царственной ведьме! В отличие от своего отца, она здесь живет. И если что-то решила, значит имеет на то основания. Никто не посмеет усомниться. И даже правитель не пожелает связываться с этой… племянницей. Нет ее рядом — вот и славно.
Бурод вспомнил эпизод на праздничном пиру. Когда Серг был ошарашен внешностью царственной особы и не сумел это скрыть. И как болезненно это восприняла Рутба-Хорум. Ее уж точно не пришлось уговаривать! Подписала с пребольшим удовольствием.
Впрочем, возможно есть и вторая причина. Он вспомнил еще кое-что. Каким ошеломленным взглядом наместник взирал на Марту. — Может и в этом дело тоже… Ведь согласно закону, у изменника конфискуют имущество, а его супругу и неженатых детей продают в рабство. И вряд ли есть сомнения в том, кто именно выкупит красавицу-вдову.
— Нехорошо получилось, очень нехорошо. Зря привел его к наместнику. Но кто же мог знать?..
Градоначальник относился с симпатией к этому эберну — самому молодому в городском совете. Несмотря на его… несколько непривычную внешность. Уважал за активность, предприимчивость и порядочность. И конечно же за ум. Изобрести такие ружья — это просто непостижимо! А уж как он додумался до рецепта своего порошка — вообще за гранью объяснимого. Таких людей надо не казнить, а награждать…
Он долго сидел в раздумьях. Никто не мешал, домочадцы знали, что если хозяин уединился в своем кабинете — беспокоить нежелательно.
Вдруг решительно кивнул. — Да, это будет правильно.
Позвонил в колокольчик и приказал мажордому. — Позови Риду.
Очень скоро в комнате появилась женщина лет под сорок на вид. Остановилась, глядя на хозяина каким-то… доброжелательным взором. — Вот и я.
Лет двадцать тому назад Бурод, нанял в служанки девушку, круглую сироту. Он только что женился и решил расширить штат прислуги. Девушка исправно работала, без малейших нареканий, была весьма неглупа и сообразительна. А когда жена родила, счастливый муж приставил Риду к ребенку. Та целыми днями нянчилась с мальчишкой, пока тот не подрос. Потом появилась дочь, сын, еще две дочки. И всех их «поднимала на ноги» Рида, освободив госпожу градоначальницу от массы неотложных забот. Со временем она стала практически как член семьи. Одной из немногих, кому Бурод мог полностью доверять.
— Слушай же меня и никому не рассказывай об этом. Ты сейчас оденешь накидку и закроешь лицо капюшоном. Пойдешь к дому эберна Серга Ковду. Привратнику не говори, что пришла от меня. Скажешь эберну лично. Что завтра утром его схватят и обвинят в измене. Пусть срочно бежит. Полдня форы у него есть. Всё поняла?
Рида с готовностью кивнула. — Всё сделаю.
— Тогда ступай.
Когда за женщиной закрылась дверь, Бурод шумно вздохнул.
— Это всё, что я могу для тебя сделать…