Первое открытие

Задорнов Николай Павлович

– Маньчжуры создали самостоятельное сильное государство и в начале века завоевали Китай. Маньчжуры никогда не жили на Амуре.

– Что общего у маньчжуров с китайцами?

– Это разные народы. У них разная письменность и разные языки. Собственно, исторический Китай находился далеко от Амура и был обнесен Великой стеной, что общеизвестно. Конечно, все страны Азии периодами были в общении с Китаем. Завоевали Китай монголы, и тогда чуть не весь мир подчинялся монголам в Пекине. До северных областей на Амуре не только китайцам, но даже маньчжурам дела не было. Для русских там благодатный край, а китайцы и маньчжуры – южные народы. На Амуре обитали и сейчас обитают охотничьи народы… Так маньчжурам там делать было нечего. Они

стремились на юг и, завоевав Китай, объединили Китай с Маньчжурией… Все маньчжуры хлынули в Китай за роскошью и наслаждениями, а на Амуре маньчжуров не было. Не было их там и в тысяча шестьсот пятидесятом году, когда на Амур с людьми явился Хабаров, а потом хлынуло из Сибири множество переселенцев, которые селились там всюду, возводя городки, острожки и заимки. На Амуре теплей, чем в Сибири, легче жить. – Он опять загорелся и стал рассказывать: – Почти все население Лены, до Верхоленска, перешло на Амур, якутским воеводам приходилось принимать меры против переселенцев. Там была Россия! В большей степени, чем в Якутии, – на Амуре климат хорош, земля. И вот когда Амур заселился русскими, только тогда поднялись маньчжурские князьки! Любопытно, что сухопутные дороги на Амур маньчжурам оказались неизвестны. Посланные князем Изинеем из Нингуты две тысячи солдат, которые должны были разбить Ачанский городок, поставленный Хабаровым близ устья Уссури, шли на Амур три месяца! Отсюда можно заключить, что туда дорог не было. И в этом суть вопроса больше, чем в договорах. Маньчжуры едва смогли провезти пушки и двенадцать своих орудий из глины…

– Орудия из глины?

– Да, орудия из глины, для подрывания стен…

– А что же Хабаров? – отвлекаясь от дела, спросил Муравьев, увлеченный рассказом офицера.

– Хабаров дал этому войску несколько сражений. Шестьсот семьдесят маньчжуров было убито, остальные бежали, – сказал Невельской. – Я сам читал его записки в архиве!

Муравьев опять заходил по комнате. Невельской замолчал, наблюдая за ним.

– Что же дальше? – спросил губернатор, останавливаясь.

– В тысяча шестьсот восемьдесят первом году вся река принадлежала России, – ответил Невельской. – Главным нашим пунктом там был город Албазин.

– А потом? Как, почему все это рухнуло?

– Император Кхан Си в тысяча шестьсот восемьдесят седьмом году послал восемь тысяч солдат, чтобы уничтожить Албазин.

– Кхан Си? – переспросил Муравьев.

– Да, Кхан Си. Это было время могущества маньчжуров, которые незадолго перед этим покорили Китай. Они не желали, чтобы русские угрожали родине их предков. Но мало этого. Они желали, чтобы великие леса и хребты отделили бы их империю, порабощенный ими Китай от опасного мира северных варваров. Началась война. Маньчжуры были многократно отбиты, но и наши потери были велики. Помощь из Москвы хотя и посылали, но недостаточную. Албазин решили оставить и упразднить амурское воеводство… Вот с тех пор страна замерла и опустела. Мы ошибочно не считаем ее своей. Сведения, доставленные подполковником Прокопием Тарасовичем Козминым, и последние исследования, произведенные академиком Миддендорфом, который приближался к устью Амура, подтверждают, что Приамурье не занято китайцами и что наш почтенный Иакинф глубоко ошибается, утверждая, что на устье реки крепость. Об этом же неоднократно докладывали сибирские губернаторы, а также купцы и мещане – их доклады и записки хранятся в архивах. Китай весьма выгодно расположен на побережье океана, у него великолепные порты, удобные выходы к океану. Собственно, китайцам до сих пор чужды интересы к Амуру. Если кто-нибудь и старается, чтобы там была пустыня, так это маньчжуры. Но ради их спокойствия мы не смеем отказаться от пути к Великому океану.

– Я согласен, что у нас есть историческое право на возвращение Амура, но какое мы имеем на это право юридическое? Ваши доводы основательны, и я сам так думал. Никто не может сомневаться, что Приамурье –

русская земля. Но донесения губернаторов Сибири и записки сибирских мещан – это еще не все. Ведь есть Нерчинский договор с Китаем, и потом та земля значится в составе Китайской империи. Иначе говоря, признано, что там Китай. Где наше право? Есть ли доказательства?

– Есть.

– Какие?

– Нерчинский договор, – спокойно ответил Невельской с таким видом, словно это само собой разумелось.

Муравьев удивился. Как и все, он до сих пор считал, что Нерчинский договор – главная помеха делу и как раз доказывает обратное тому, что говорит моряк.

Невельской в течение многих лет разыскивал и изучал все, что было написано об Амуре русскими и иностранными исследователями, знал он и те сведения по этим вопросам, которые проникали в европейскую литературу из китайских и из японских источников, хотя обычно в Европе их считали анекдотическими и не заслуживающими внимания. Он интересовался международным правом.

Этот интерес особенно усилился у него во время путешествий с великим князем по Европе, когда он бывал в столицах иностранных государств и во дворцах, присутствовал при встречах великого князя с королями, принцами…

Он сказал, что самые нужные сведения о Приамурье, об Амуре он получил в Петербурге от своих учителей, старых моряков, а также от одного из приятелей, который служит в министерстве иностранных дел хранителем документов, интересуется Востоком, изучает восточные языки и, разделяя взгляды Невельского, охотно помогает и показывает не известные ученым бумаги, которых в министерстве множество.

Нерчинский договор утверждает, что земли между рекой Удой и пограничными горами остаются неразграниченными. Вот вам повод для возвращения в первую очередь низовьев реки, как раз той земли, которая лежит у моря и может стать объектом происков иностранцев… Согласно договору граница проложена по хребту, а направления хребта ни русские, ни маньчжурские послы не знали.

Пот выступил на лице моряка. Он наизусть пересказал все статьи Нерчинского договора и разобрал их.

Муравьев был удивлен такой ученостью. Невельской не подходил под обычное понятие офицера, да еще гвардейского экипажа. Муравьев почувствовал, что в этом светском на вид гвардейце таятся силы, энергия и выносливость.

– Могут ли быть верны карты, когда в договоре ясно сказано, что часть земель не разграничена? А на современных картах никаких неразграниченных земель нет и проложена прямая граница от гор к морю. Кто ее проложил? Когда? Никаких комиссий по разграничению не бывало, как не бывало вообще заключено никогда и никаких соглашений по этому вопросу, кроме Нерчинского договора. Кто же провел там границу? Откуда же она явилась теперь? Впервые граница появилась на английских и французских картах, а мы перепечатали их, не сознавая, что делаем.

– Есть эти карты у вас?

– Да…

– Представьте их мне…

Невельской давно все приготовил. Со всех документов были сняты копии. Он ответил, что архивариус министерства иностранных дел явится сам и представит бумаги его превосходительству.

– Только исследовав устье Амура и установив независимость обитающих на нем племен, – как утверждает академик Миддендорф, – мы можем опровергнуть ложное мнение…

– А вы уверены во всем этом? – испытующе глядя на офицера, спросил Муравьев.

– Совершенно уверен, ваше превосходительство!

– А как китайские карты, про которые сообщает Иакинф?

– Иакинф? – переспросил капитан, поднимая брови, и сощурился, как бы намереваясь сказать что-то резкое. – Его карты не могут быть приняты в расчет, – вымолвил он спокойно. – Иакинф увлечен всем китайским и верит всем басням, их официальной географии. Точных научных сведений эти карты не содержат. В них включены все ошибки европейских карт и все фантазии китайских мандаринов, будто бы на устье Амура крепость и десять тысяч войска.