Первое правило волшебника
Шрифт:
— Если им не станет лучше, — сказал Ричард, не сводя с нее глаз, — и если мы найдем безопасное место, где их можно будет оставить под присмотром друга, мы так и сделаем, а сами пойдем вперед.
— Это то, что я хотела сказать, — кивнула она.
— Я знаю. — Он покончил с яблоком. — Почему бы тебе не поспать? Я посторожу.
— Я не могу спать, — сказала она, кивком указывая на гончих, воющих на другом берегу. — Не могу, когда они следят за мной.
Ричард улыбнулся.
— Хорошо. В таком случае, может, поможешь мне соорудить носилки? Тогда на рассвете, как только уйдут гончие,
Она улыбнулась в ответ и встала. Ричард отстегнул у Чейза от пояса угрожающего вида боевой топор и убедился, что топор столь же успешно рубит дерево, как и плоть, и кость. Ричард был не совсем уверен, что Чейз одобрил бы такое применение своего трофейного оружия, по сути дела, он точно знал, что стражу границы это не понравилось бы. Ричард улыбнулся своим мыслям. Он не мог дожидаться разрешения, но мысленно представил себе, как неодобрительно нахмурился бы его друг. Конечно, с каждым разом Чейз все больше стал бы приукрашивать эту историю. Для Чейза байка без преувеличений все равно, что мясо без подливы — слишком суха.
«Друзья поправятся», — сказал он себе. Они просто обязаны. Он не перенесет, если они погибнут.
На работу ушло несколько часов. Кэлен не отходила ни на шаг, опасаясь змей. Гончие сердца пожирали их глазами. Ричард начал подумывать о том, чтобы позаимствовать у Чейза арбалет и подстрелить парочку псов, но потом отказался от этой затеи: Чейзу не понравится, что несколько ценных стрел пропали даром. Сейчас гончим до них все равно не добраться, а с рассветом псам придется уйти.
Покончив с носилками, Ричард и Кэлен осмотрели друзей и сели перед свечами. Он знал, что Кэлен устала — у него у самого глаза закрывались, но она не соглашалась лечь спать. Ричард привлек ее к себе. Вскоре ее дыхание стало ровным и глубоким. Кэлен заснула. Она спала беспокойно.
Наверное, ей снились кошмары. Кэлен вздрогнула и застонала. Ричард разбудил ее. Она тяжело дышала, в глазах стояли слезы.
— Кошмары? — спросил он, успокаивающе поглаживая ее кончиками пальцев.
Кэлен кивнула и прижалась к нему.
— Мне снилась та тварь из границы, которая схватила меня за ноги. Во сне это была огромная змея.
Ричард обнял ее за плечи и прижал к себе. Кэлен не противилась. Она подтянула колени к животу и облокотилась на них. Ричард боялся, что она услышит, как колотится его сердце. Если она и услышала, то ничего не сказала и вскоре опять заснула. Ричард прислушивался к ее дыханию, к кваканью лягушек, к шуму дождя. Кэлен мирно спала. Крепко сжав рукой заветный клык, спрятанный под рубахой, он смотрел на гончих. Те отвечали ему голодными взглядами.
Кэлен проснулась незадолго до рассвета. У Ричарда от усталости болела голова. Кэлен настояла на том, чтобы он немного поспал, пока она посторожит. Ричард не хотел спать. Так приятно было держать ее в объятиях.
Но он был слишком измучен, чтобы спорить.
Кэлен легонько потрясла его за плечо. Уже рассвело. Тусклый свет с трудом пробивался сквозь густой туман. Мир казался маленьким и тесным.
Вода, кишевшая гниющими растениями, изредка булькала. В топях шла своя невидимая глазу жизнь. На Ричарда и Кэлен, не мигая, уставились пары черных глаз, почти неразличимых на фоне черной
— Гончие ушли, — сказала Кэлен. За ночь она немного пообсохла.
— Давно? — спросил Ричард, протирая глаза.
— Минут двадцать, может, тридцать назад. Когда стало светать, они поспешно сорвались с места и умчались.
Кэлен протянула ему чашку горячего чая. Ричард удивленно посмотрел на нее.
— Я держала его над свечой, пока он не нагрелся, — улыбнулась она.
Ричард подивился ее изобретательности. Кэлен протянула ему горсть сушеных фруктов и сама принялась за еду. Ричард заметил у ее ног боевой топор и подумал, что она умеет нести стражу.
Дождь не переставал. Время от времени тишину нарушал резкий, звонкий птичий крик. Издалека ему в ответ неслись причитания лягушек. Над водой вилась мошкара.
— Как Зедд и Чейз? — спросил Ричард.
Она помедлила с ответом.
— Зедд дышит реже.
Ричард быстро подошел к старику. Тот казался почти мертвым. Черты лица заострились, кожа приобрела пепельный оттенок. Он приложил руку к груди Волшебника и почувствовал, что сердце бьется ровно, но дыхание действительно стало реже. Кожу покрывала холодная испарина.
— Думаю, на сегодня мы от гончих избавлены. Лучше побыстрее тронуться в путь и постараться найти лекаря, — сказал он.
Ричард знал, что Кэлен боится змей — он их тоже боялся и сознался ей в этом, — но она не позволила страху овладеть собой. Кэлен поверила словам Ричарда, что змеи не рискнут подплыть близко к мечу, и без колебаний направилась к воде, когда он сказал, что пора. Им пришлось дважды пересечь водное пространство. Сначала — с Зеддом и Чейзом, потом — с материалом для носилок, которые можно было собрать только на суше.
Они прицепили шесты к лошадям, но пока тропа вела по топям, волокуша была бесполезна. Из земли на каждом шагу выступали корни — больные могли бы не выдержать тряски. Пришлось подождать, пока дорога станет ровнее.
Топи кончились. Солнце стояло уже высоко. Всадники остановились, чтобы уложить друзей на носилки и прикрыть их одеялами и непромокаемой тканью. Ричард с радостью убедился, что его сооружение оказалось пригодным. Носилки ничуть не замедляли движения. Они легко скользили по дорожной грязи. Ричард и Кэлен позавтракали прямо на ходу, передавая друг другу еду. Они остановились на минуту, чтобы проверить, как обстоят дела с Зеддом и Чейзом, и продолжили путь. Дождь не прекращался.
Незадолго до наступления сумерек они подъехали к Южному Пристанищу.
Городок представлял собой скопище ветхих лачуг и хибар, сколоченных на скорую руку. Казалось, селение отвернулось от дороги, скрываясь от любопытных глаз. Ни одна из лачуг никогда не знала краски. Кое-где на крышах красовались жестяные заплаты, по которым гулко барабанил дождь.
Посреди всего этого беспорядка стоял склад, рядом с ним высилось двухэтажное здание. Корявая надпись гласила, что это трактир. Название отсутствовало. Из окон лился желтый свет — единственное яркое пятно на фоне серости и запустения. У стен трактира валялись кучи отбросов, только у самой двери чья-то заботливая рука разгребла мусор.