Первое задание
Шрифт:
Николай нервничал. Боевые охранения немногочисленны, долго не продержатся. Он послал в обе стороны ещё по взводу. В лобовую атаку фашисты больше не шли, но вели по зданию сильный огонь.
В казарме появилось много убитых и раненых.
И вот наступил момент, которого так боялся Николай: с левой стороны здание подверглось обстрелу — фланговая группа противника вышла из лесу на поляну. Справа тоже зачастили немецкие пулемёты.
Фашисты снова поднялись в лобовую атаку.
Николай с Наташей вернулись в кабинет. Там были Иван Фёдорович и Антонов.
— Положение тяжёлое, слишком неравны силы, так мы долго не продержимся, — тяжело дыша, сказал Иван Фёдорович.
Все промолчали.
Николай взглянул во двор: через замёрзшее окно ничего не было видно. Тогда он локтем выдавил стекло. В тёплую комнату клубом ворвался холодный воздух.
— Смотрите! — испуганно закричала Наташа и показала рукой на ворота.
Во двор, стреляя на ходу, густой толпой вбегали фашисты, бросая в окна гранаты.
— А, чёрт! — вскрикнул Николай. — Антонов, двери перекрыты?
— Так точно!
— Давай гранаты!
Одна за одной полетели во двор «лимонки». Антонов, Наташа и Иван Фёдорович ввинчивали в корпуса запалы и подавали гранаты Николаю, а он, неторопливо прицеливаясь, бросал их, плавно, спокойно, как на тренировке. К их подъезду фашисты пробиться не могли. Вдруг из двух дверей напротив появились рабочие и бывшие полицейские. Бросая впереди себя гранаты и расстреливая последние патроны, они смело пошли врукопашную. Выход этот был настолько неожиданным и отчаянным, что через несколько минут во дворе не осталось ни одного живого гитлеровца. Николай, Наташа и Антонов спустились вниз. Коновалов уже закрыл железные ворота и по обе стороны от них выставил надёжную охрану.
Николай крепко пожал Коновалову руку.
За их спиной раздался пистолетный выстрел. Они обернулись. От пистолета Наташи шёл дымок.
— Ожил, — показала она на убитого фашиста.
— В тебя целил, Коновалов, — сказал Антонов.
Коновалов благодарно посмотрел на Наташу.
…А фашисты уже окружили весь дом. У осаждённых заканчивались патроны.
— Нам нужно разойтись по взводам, — сказал Николай.
— Я в первый, — проговорил Антонов и, заглядывая Николаю в глаза, протянул руку: — Прощайте, товарищ капитан, не поминайте лихом.
— Ты что? — строго спросил Николай. — Мы ещё повоюем! Коновалов, ты давай во второй, я — в третий.
— А мы? — держась за рукав Ивана Фёдоровича, спросила Наташа.
— Со мной.
Пули залетали через окна и шлёпались в стену, утопая в мягкой штукатурке. В воздухе висела густая известковая пыль.
Убитые и тяжелораненые лежали на полу. Остальные бойцы кучкой стояли за выступом стены, в мёртвом пространстве, куда не залетали пули.
— Что, товарищ капитан, без патронов-то погибнем в этой мышеловке! Может, попробовать через окна, вот он лес-то — рядом.
Николай поднял глаза — от выстрелов пулемётов и автоматов лес горел сотнями огней.
— Перебьют, — тихо ответил он.
— А что делать? Умирать, так хоть с музыкой!
Николай промолчал.
— Товарищи, — сказал Иван Фёдорович, — положение наше очень тяжёлое… Но мы знали, на что идём…
— Не надо! Не надо нас агитировать! Не боимся мы смерти! Только умереть хочется так, чтобы пальцы застыли на горле врага!
Внизу, под окном, послышались громкие голоса фашистов:
— Эй, русс! Сдавайся!
Этот резкий голос вывел Николая из оцепенения.
— Не торопитесь, вояки! — продвинувшись вдоль стены, крикнул он по-немецки и одну за другой бросил за окно две ручные гранаты.
Наташа оказалась рядом с мужем:
— Уступи место!
— Дай мне гранату!
Она протянула руку.
Николай взял гранату, свёл усики чеки, просунул палец в кольцо…
Через окно, разорвав в клочья воздух, ворвался снаряд. Горький тротиловый дым забился в горло, душил…
Наташа не знала, сколько прошло времени. Тёмные тени ворочались на полу, слышались громкие стоны и проклятия раненых.
За окном что-то резкое выкрикивали фашисты.
Николая на прежнем месте не было.
За дверью, в коридоре послышались громкие голоса, выстрелы и топот кованых сапог.
Наташа крепко сжала рукоятку пистолета, в котором остался один патрон…
Партизанский отряд Ивана Ивановича на санях и верхами шёл к городу форсированным маршем.
Над городом волновалось зарево пожаров, висел неумолкающий шум боя.
— Нажмём, Ваня, — сказал комиссар.
— Кони устали. Снег глубокий.
— Опоздать можем!
Иван Иванович привстал на стременах.
— Быстрей!
Виктор, Сергей, Тихон и Таня едут в одних санях. Тихон непривычно волнуется перед боем. Не за себя — за Таню.
— Ты не отходи никуда от меня, — ворчливо говорит он.
— Тиш, я не отойду, но зачем ты уже пятый раз говоришь мне об этом?
— Семейная жизнь, — улыбнулся Сергей, — вот её прелести.
Таня громко смеётся.
Тихон счастливо улыбается.
— Что, разве плохо? — горячо спросил Виктор.
— Нет, — ответил Сергей, — неплохо, конечно, но…
— Сухарь ты! — убеждённо перебил его Виктор. — Ничем тебя не проймёшь!
— Пусть, — спокойно согласился Сергей, — разве это страшно?
— Очень… — только и успел промолвить Виктор.