Первопроходцы. Русские имена на карте Евразии
Шрифт:
Выделявшийся блестящим знанием иностранных языков, в 1830 году Петр Чихачев стал переводчиком в Государственной коллегии иностранных дел, через два года получил придворное звание камер-юнкера, произведен в коллежские асессоры, а еще через год — в титулярные советники. В 1834 году он был назначен помощником секретаря при русском посольстве в Константинополе, а там занялся изучением истории и этнографии народов Малой Азии, турецким и испанским языками, совершенствовал знание новогреческого языка.
По делам службы ему пришлось посетить различные районы Ближнего и Среднего Востока, а также побывать в Испании, Португалии, Италии, Франции и Северной Африке. Возвратившись в Россию в 1837 году,
Зимой 1838 года в Петербурге Петр Александрович встретился со своим братом Платоном, который возвратился после трехлетнего путешествия из Америки (поездки были и по Северной, и по Южной Америке). Разработав план экспедиции с целью исследования далеких районов Сибири и Центральной Азии, братья обратились в Академию наук с просьбой ходатайствовать перед правительством об организации такой экспедиции. «Сообщение г-на Чихачева, — писал видный академик-натуралист Карл Максимович Бэр, — о намерении предпринять путешествие в глубь Азии и возможно даже добраться до самого Тибета встретило горячий отклик в Академии». Но правительство не откликнулось положительно на обращение ученых.
Тогда П. А. Чихачев решил самостоятельно, на свои средства, провести геологические, палеонтологические и географические исследования в Италии. В течение 1839–1841 годов он путешествовал (в основном пешком) по горам и долинам Апеннинского полуострова и Сицилии. Именно во время этих путешествий он сформировался как натуралист, занимавшийся комплексным изучением природы.
В 1842 году Корпус горных инженеров получил на проведение экспедиции по Алтаю 4 тысячи рублей серебром, после чего П. А. Чихачеву было выдано предписание:
«Объявляю вашему высокому благородию высочайшую волю надлежащему исполнению, предлагаю вам по получении из штаба Корпуса горных инженеров подорожной и назначенных вам денег, отправиться через Омск и Барнаул и по собрании там при пособии горного начальства всех необходимых сведений и нужных пособий, проехать в Бийск, оттуда в начале будущего мая месяца выступить к Телецкому озеру и затем начать исследования предназначенного вам края.
Для пособия и содействия при таковых исследованиях вам будут даны в Барнауле от горного начальника горный межевщик, знакомый с глазомерного съемкою, горный кандидат или штегер, знакомый с золотопесчаным производством, и расторопный промывальщик, а в Бийске по распоряжению томского гражданского губернатора вы получите для сопровождения вашего двух городовых казаков и переводчика, или толмача. В обоих городах этих вы постарайтесь собрать от местного начальства и жителей ближайшие сведения о стране, исследованию вашему поручаемой…
При поручаемом вам исследовании вы не оставите обратить внимание на то: в какой мере юго-восточный край Алтайского южного округа может представить надежду к водворению в нем золотопесчаного или рудного промысла с тем, чтобы впоследствии при посылке горных поисковых партий можно было, руководствуясь вашим предварительным обследованием, указать более благонадежные точки».
Уже 1 марта 1842 года П. А. Чихачев выехал из Петербурга в Екатеринбург и далее через Тобольскую, Омскую и Томскую губернии — в Барнаул. Здесь он начал собирать гербарий и вести
В селении Верхнекаменка Чихачев оставил экипажи и верхом, во главе каравана из 52 ездовых и вьючных лошадей, направился на юго-восток к реке Катунь. По пути Петр Александрович изучал местность, в долинах рек производил промывание песка с целью обнаружения золота. Вскоре караван начал подъем в горный край.
Участник экспедиции художник Е. Е. Мейер, выпускник Петербургской академии художеств, отмечал в своих записках:
«Природа становилась с каждым шагом угрюмее и величественнее. Чем далее мы ехали, тем более соединялось все, то есть величие гор, ужас скал, мрак лесов, местами обгоревших, яркая зелень долин, роскошная растительность около рек Урсул и Малый Ильгумень. Эти две реки будто переговариваются между собою. Они летят в объятия друг друга и вместе стремятся, шумят, ревут, пока не заглушит их страшная Катунь — царица Алтая. С трудом пробираешься меж огромных обломков скал, лежащих друг на друге, опутанных кустами роз, акаций и других красивых растений. Подо мною бушует река; камни скатываются при каждом шаге лошади; страшно и весело было в душе. Страх и улыбка радости!.. Вдруг подземный гул, похожий на тот, который бывает перед землетрясением, обратил на себя всеобщее внимание — это шум Катуни, скрытой в ущелье, которое прорыла она. С трудом переводя дух, взобрался я на вершину и задрожал от восторга. Вдали, подобно океану, оледеневшему в буре, блистали вечные льды, меж которых, теряясь в светлом голубоватом тоне неба, зубчатым великаном поднимались Катунья Сайлан (Катунские столбы). В ущельях змеями вились туманы».
Так же эмоционально Е. Е. Мейер описал выход экспедиции к реке Чулышман: «Приятный контраст между свежей зеленью гор, переходящей в голубоватый тон, и наконец снег и лед. Эти виды провожали нас до тех пор, пока не услышали мы страшного гула, похожего на гром катящихся каменьев где-нибудь в ущелье. Мы все ближе к нему ехали; наконец мы очутились на ужасной высоте; против нас — снега, над нами перпендикулярно, местами навесом, шли стены громадных скал, которые терялись в голубой глубине ущелья, где, страшно клокоча, летит огромным змеем Чулышман, блестя серебряной чешуей».
После переправы через неистовую Катунь караван вышел к устью реки Чуя и проследовал по Чуйской долине к ее истокам. Вскоре путешественники очутились перед первым «бомом»; это места, где, по определению Чихачева, «горы, сжимая русло реки, дают возможность пройти только по опасной тропе, как бы повисшей над скалами, часто совершенно перпендикулярно водному потоку». Чтобы пройти «бом» (а их на пути оказалось семь), приходилось «идти пешком, а не пробираться верхом по узкой и скользкой поверхности скалы. Так обычно поступают алтайцы, флегматичность которых не позволяет им сходить с лошади. Впрочем, здесь не знаешь, чем восхищаться: невозмутимым ли спокойствием этих людей или действительно необыкновенной ловкостью их лошадей, которые как серны карабкаются, скользят и цепляются, не теряя уверенности и никогда не колеблясь, в то время как только оступись они — ними всаднику грозит неминуемая гибель».
Поднимаясь по правому (северному) берегу Чуй, Чихачев и сопровождавшие его люди увидели на левобережье величественную картину: «Вдали, справа от нас, с востока на запад, полукругом простиралась необозримая горная цепь, усеянная блистающими пиками, возносившимися ввысь в форме то пирамид, то усеченных конусов… Особенно величественно выглядели два пика высотой по крайней мере 12 тысяч футов (3 600 метров), называемые Катунскими столбами. В восточной части пики вырисовывались наиболее четко».