Первые дерзания
Шрифт:
– Так я пойду, Александр Андреевич, - переминаясь с ноги на ногу и с тоской поглядывая то на инженера, то на Леонида Карповича, проговорил Семен.
– Подожди!
– вдруг спохватился Дуплов.
– Пожалуй...
– продолжал он задумчиво, прикидывая что-то в уме.
– Пожалуй, я могу освободить тебя на сегодня от работы в мастерской. Поедешь со мной к месту испытания объекта ЗР-2. Там тебе найдется небольшая работенка, да и признаться... расставаться мне с тобой жалко.
Тяжесть, давившая сердце Семена, сразу скатилась куда-то вниз, и оно забилось быстро-быстро. Но оставался еще один нерешенный вопрос.
– Не могу, - опустив глаза, печально проговорил Семен.
– Я бы с удовольствием, но никак нельзя.
– Поехать со мной не можешь? Это почему же?
– удивленно спросил инженер.
– Прежде всего, простите, вы не являетесь моим непосредственным начальником. Без разрешения Ивана Никаноровича я не имею права отлучиться с работы. А во-вторых, планку эту самую... что я начудил... изготовить надо к двенадцати часам.
– Ты окончательно начинаешь мне нравиться!
– весело произнес инженер.
Он тут же вынул из кармана блокнот, быстро набросал карандашом несколько строк, вырвал хрустящий под пальцами листок и протянул его Семену.
Это был личный бланк инженера. Сверху находился напечатанный красивыми буквами штамп:
ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР
ОСОБОГО КОНСТРУКТОРСКОГО БЮРО
А.А. ДУПЛОВ
Ниже было написано карандашом что-то неразборчивое. Только слова "Начальнику мастерской тов. И.Н. Гресь..." Семен разобрал без труда. Дальше следовало как будто бы: "Прошу отпустить с работы Семена Бурыкина" и уже ясно: "...он мне необходим".
– А планку сделают и без тебя, - сказал инженер, решив, по-видимому, что Семен уже все прочитал.
– Так мне сбегать что ли к мастеру? Я это мигом...
– предложил Семен.
– Нет. Мы сделаем иначе. Зачем тебе зря носиться, - ответил инженер, пристально вглядываясь вдаль.
– Вон, видишь, идет девушка в сиреневом платье? Это сотрудница планового отдела. Подойди к ней и скажи, что я очень прошу передать бумажку заведующему мастерской. Ей все равно приходится видеть Ивана Никаноровича каждое утро.
Семен бросился догонять сотрудницу планового отдела. В его руке был важный документ.
– Вот... Эта бумажка от самого Александра Андреевича Дуплова... Тут насчет меня написано... Главный инженер просит вас передать товарищу Гресю... задыхаясь от быстрого бега, проговорил Семен, поравнявшись с девушкой.
К его удивлению, сиреневая девушка только мельком взглянула на исторический, по мнению Семена, документ, небрежно засунула его в свою крохотную сумочку и, проговорив:
– Вы меня просто испугали! Прошу больше так не делать...
– медленно пошла своей дорогой.
Бегом возвращаясь на полянку, Семен еще раз оглянулся на удаляющуюся сотрудницу планового отдела. Может быть, хоть теперь она полюбопытствует и прочтет замечательный документ, на котором изобретатель Дуплов собственноручно вывел имя Семена? Нет. Девушка продолжала идти спокойно и медленно, совершенно забыв о своей сумочке, которая болталась на длинном и узком ремешке, переброшенном через левое плечо.
Все случившееся Семен считал необычайным происшествием и уже мечтал, как со временем он будет рассказывать о сегодняшнем утре своим товарищам. Между тем самое необычное и даже до некоторой степени таинственное предстояло ему еще впереди.
Глава шестая
Иван Никанорович Гресь остановился перед рабочим столом и замер от удивления. То, что он увидел, было настолько неожиданным, что он даже прошептал:
– Какая-то чертовщина...
Что же так поразило старого мастера?
Он пришел сегодня в мастерскую не как обычно, за четверть часа до начала работы, а несколько раньше. Для этого было много причин. Сегодня с середины дня предстояло заняться сборкой узла Б-28 - очень важной части ответственной экспериментальной машины. Необходимо было просмотреть детали, изготовленные бригадой, оставленной работать на ночь, проверить исправность всех необходимых инструментов и продумать наилучший порядок работы.
Больше всего почему-то беспокоила Ивана Никаноровича деталь 2836. В сущности говоря, это очень простая и мелкая деталь. Всего-навсего небольшая соединительная планка - хорошему слесарю работы на час. Но не подведет ли ученик ремесленного училища Семен Бурыкин? Сможет ли он изготовить порученную ему деталь за четыре-пять часов времени, остающегося до начала сборки? Вообще работает он как будто быстро. А вдруг подведет! И опять что-нибудь выкинет. "
Быть может поручить эту деталь кому-нибудь другому, более взрослому?" думал Иван Никанорович, входя в цех и хозяйски окидывая взглядом длинный ряд верстаков.
Мастер снова задумался над поступком Семена Бурыкина. Иван Никанорович вчера был страшно возмущен неслыханным в его практике происшествием.
Сегодня что-то вроде раскаяния мучило Ивана Никаноровича, человека доброго и снисходительного. Может быть не следовало рассказывать Дуплову о проступке парнишки, в общем неплохого, трудолюбивого и исполнительного?
Но все получилось как-то само собой... Инженер стал расспрашивать о работе и жизни учеников ремесленного училища, прибывших на практику, ну и пришлось мастеру рассказать обо всех по очереди, в том числе и о Бурыкине...
Узнав о самовольном поступке юного изобретателя, который Иван Никанорович оценил как недопустимое нарушение трудовой дисциплины, инженер к удивлению старого мастера нисколько не рассердился. Наоборот, Дуплов внимательно стал расспрашивать о Бурыкине, совершившем такую странную выходку. Как он выглядит? Сколько ему лет? Какие еще "странности" замечены за ним?
Самому Ивану Никаноровичу инженер Дуплов тоже казался в какой-то степени человеком со странностями. Он любил, например, переодевшись в рабочий комбинезон, работать у станка, как обыкновенный токарь. Мастер помнил случай, когда однажды во время испытания машина застряла в болоте и ее вытащили оттуда такой грязной, что на нее даже противно было смотреть, а инженер вооружился лопатой и принялся очищать грязь вместе с чернорабочими. Подобные действия Дуплов почему-то называл "отдыхом", уверяя всех, что голова лучше всего отдыхает во время физического труда.