Первые дерзания
Шрифт:
– Да. Там, - сухо ответил Семен: перспектива оставаться в мастерской была ему не очень по душе.
– Вот и хорошо!
– заявил Вася, собирая обработанные Семеном детали.
– Мне как раз необходимо с ним поговорить. Давненько мы с ним не встречались. Небось, обрадуется, увидев меня. Как-то раз подходит главный инженер, конечно, протягивает руку, и говорит...
Что именно сказал Александр Андреевич Подвескину, Семен так и не узнал. Вася разразился страшным кашлем. Горящая папироса при этом пулей вылетела у него изо рта и пронеслась над верстаком, рассыпая искры, словно ракета.
–
– проговорил Подвескин, отдышавшись...
– До скорого свидания...
Через минуту за окном послышалось приглушенное фырканье, а затем удары, словно кто-то забарабанил палкой по пустой консервной банке, и Вася умчался на своем усиленном моторе, оставив в душе Семена горечь обиды.
Через окно мастерской виднелись густые ветви деревьев. Семену показалось, что они стали сильнее раскачиваться. Видно, подымался ветер. Да и солнце, в это время уже склонявшееся к горизонту, то и дело скрывалось за тучами. "
Не было бы дождя и грозы, как вчера вечером"...
– подумал Семен с тревогой, боясь, что непогода помешает испытанию машины и ему так и не удастся повидать ее в действии.
Еще около часа пришлось повозиться ему над выпиливанием очень сложной по форме железной пластинки. Но вот все закончено, приведено в порядок рабочее место, и тщательно вымыты руки. Тихо насвистывая какую-то бодрую мелодию, Семен запер дверь мастерской, положил ключ в условленное место и быстро зашагал по лесной дороге.
Солнце, светившее так ярко с утра, спряталось за темные тучи, уже покрывшие почти все небо. В лесу стало прохладно, сумрачно. По-видимому, снова собирался дождь. Семен вспомнил, что точно так же было вчера: с утра ясно, с середины дня появились облака, к вечеру хлынул грозовой дождь.
Держа в руке фуражку, Семен шел быстро.
Вот и маленькая прогалина, у которой нужно свернуть влево. Семен легко разыскал сравнительно узенькую дорогу, прорубленную среди могучих елей, и зашагал еще быстрее.
Вдруг почти из-под самых ног мальчика выскочил заяц и помчался, странно подпрыгивая, сначала вдоль дороги, а затем метнулся в сторону, в лес. Заяц бежал с трудом, переваливаясь с боку на бок и волоча заднюю ногу.
Нетрудно было догадаться, что у животного повреждена задняя лапа. Когда Семен подошел к тому месту, где косой юркнул в лес, послышался непродолжительный шорох. Видно обессилевший заяц сделал несколько движений и теперь лежал неподвижно.
В сердце Семена шевельнулась жалость. Он очень любил животных. В детстве у него был ручной еж. Однажды Семен нашел упавшего из гнезда галчонка с вывихнутым крылом. Галчонок вырос и долго жил у мальчика в сарае. Мысль о том, что рядом находится раненое животное, быть может, умирающее с голоду, заставила Семена остановиться. Не отдавая себе отчета в том, что он будет сейчас делать с зайцем, он решил поймать его во что бы то ни стало. Положив на землю фуражку, чтобы освободить руки, Семен углубился в лес.
Три раза он подкрадывался к зайцу, но каждый раз животное выпрыгивало почти из-под самых ног и скрывалось в густой траве. Семен ласково звал зверя, уговаривая его не бояться. Но заяц уходил все дальше в густую чащу.
Прыгнув вперед, Семен неожиданно
Вначале Семен даже не понял, что именно произошло. При малейшей попытке освободить ногу он ощущал острую боль. Но что делать? Не сидеть же в лесу в таком странном, полусогнутом положении!
Раздвигая руками густую и высокую траву, Семен начал детально изучать причину своего странного плена и, наконец, убедился, что дело обстоит совсем не так просто, как могло показаться вначале. С ним произошел один из тех, крайне редких случаев, о которых принято говорить: "Такое даже придумать трудно!".
В ямке находилось два довольно толстых оголенных корня. Надо же было случиться, чтобы нога угодила в развилку между ними! Во время прыжка корни немного спружинили, раздвинулись и тотчас же зажали ногу! Трудность положения усугублялась еще тем, что изогнуться, протиснуть руки в узкую ямку и достать ими природный капкан было почти невозможно. А раздвинуть корни больной ногой нечего было и думать. Резкая сверлящая боль появлялась сразу, как только Семен начинал вытаскивать ногу... "
Мое положение хуже, чем у зайца...
– мелькнуло в голове мальчика.
– Он хоть немного передвигаться может... Зачем только я погнался за ним? Что теперь делать?.."
Между тем раненый заяц, словно понимая, что ему уже не угрожает опасность, лег поблизости. Было ясно видно, как дрожат его уши и шевелятся усы.
Семен собрался позвать на помощь, но в эту же минуту по лесу прокатился продолжительный вибрирующий свисток. За ним второй, третий.
– На помощь!!!
– закричал Семен.
– Товарищи!!!
Откуда-то издалека послышалось слабое отражение его же собственного голоса: - Ши-и-и... Затем все стихло. А по лесу уже гуляли те самые, особые порывы ветра, изредка шевелящие верхушки деревьев, какие обычно бывают перед грозой и бурей.
Семен собрался с силами и крикнул несколько раз подряд. Ему было видно, что раненый заяц почти не реагировал на крик. Он только высоко поднимал и опускал уши, не делая при этом ни малейшей попытки бежать.
Вдруг Семен замер от неожиданности. Что это? Откуда-то, по всей вероятности из самой глубины земли, послышался глухой рокот. Не землетрясение ли? Рокот равномерный, похожий на звук гигантского контрабаса, когда по самой толстой струне беспрерывно водят смычком.
Рядом затрещали ветки. Семен повернул голову и увидел, что животное пытается вскочить на ноги. Преодолев боль, заяц с трудом поднялся, пошевелил ушами и, хромая, скрылся из глаз Семена. Бегство раненого зверя очень обеспокоило мальчика. "
Заяц не испугался моего крика, а гудящий звук, видимо, привел его в ужас, - лихорадочно думал Семен.
– Значит в этом звуке есть "что-то", заставляющее животное испытывать страх. Наверное, здесь, где производятся опыты с этой самой машиной. (Семен уже твердо верил, что после сигнальных свистков машина пущена в ход), обитатели леса познакомились с ее действием и боятся странного гудения, за которым что-то должно последовать".