Первые философы Индии
Шрифт:
10. Но вот уже недалеко от манговой рощи на царя Магадхи Аджаташатру, сына царевны Видехи, напал страх, он оцепенел, и волосы на голове [его] встали. И царь, испуганный, взволнованный, стал в ужасе расспрашивать Дживаку:
— Я надеюсь, добрый Дживака меня не обманывает? Я надеюсь, добрый Дживака не злоупотребляет [моим] доверием? Я надеюсь, добрый Дживака не предаст меня врагам? Как может быть, чтобы такое большое собрание монахов из 1250 монахов не издало ни звука, ни проронило ни звука и оставалась бы совершенно безмолвным?
— Великий царь! Не бойся. Я не обманываю тебя, не злоупотребляю [твоим] доверием, не предаю тебя врагам. Иди вперед, великий царь! Иди вперед! Там в круглом павильоне горят огни.
11. Тогда царь Магадхи Аджаташатру, сын царевны Видехи, продолжил свой путь на слоне, а затем сошел на землю, подошел к входу в павильон и спросил детского врача Дживаку:
— Где же, добрый Дживака, Господин?
— Вот, великий царь! Господин. Вот, великий царь! Господин сидит, прислонившись к средней колонне, лицом на восток, в окружении монахов.
12. Тогда царь приблизился к Господину, сохраняя почтительное расстояние, и, рассмотрев онемевшее, безмолвное, как пруд, собрание монахов, пришел в восторг: «Пусть бы и царевич Удайибхадра был наделен тем же миром, что и это собрание
— Великий царь! Твои мысли там, где твоя привязанность?
— Мне дорог, о почтеннейший! сын Удайибхадра, и я хотел бы, чтобы он достиг того же мира, что и это собрание монахов.
13. И царь Магадхи Аджаташатру, сын царевны Видехи, почтив Господина и сложив руки перед собранием монахов [178] , сел на почтительном расстоянии от Господина и обратился к нему:
177
Пожеланию Аджаташатру не суждено было исполниться, так как царевич Удаин взошел на престол, убив своего отца.
178
Аджаташатру сделал знаменитый почтительно-приветственный жест анджали, весьма популярный в Индии и в настоящее время.
— Могу ли я, о почтеннейший! о чем-то спросить Господина, если, [конечно], Господин соблаговолит разрешить мне вопрос?
— Великий царь! Спрашивай о чем желаешь.
14. — Почтеннейший! Ведь имеется множество обычных профессий, как-то: объездчики слонов и лошадей, колесничие, лучники, оруженосцы, знаменосцы, знатные [воины], «царские дети» [179] , разведчики, «великие слоны» [180] , «герои», «кирасиры» [181] природные рабы, повара, парикмахеры, мойщики, кулинары, плетельщики венков, прачки, ткачи, плетельщики корзин, горшечники, «калькуляторы» [182] , а также и многие другие — те, кто очевидным образом живут в этом мире плодами своих профессий, довольствуют и себя, и родителей, и жен с детьми, и друзей с товарищами и дают хорошее обеспечение шраманам и брахманам. [Результат их дел] сохраняется и на небе, «вызревает» счастье и ведет к небесному благу. Но может ли кто-нибудь указать, о почтеннейший! на аналогично очевидный результат подвижничества в этом мире?
179
В тексте: raja-putta, т. е. нечто вроде офицеров царской крови.
180
В тексте: maha-naga, по мнению Т. Рис-Дэвидса, люди, смелые как слоны, по комментарию — передовые бойцы, которых посылали в первых рядах и которые не отступали даже перед «слоновой кавалерией» противника.
181
В тексте: camma-yodhino, по комментарию, бойцы с панцирями или щитами из кожи.
182
В тексте: ganaka, muddika. Подразумеваются какие-то явно оккультные способности калькуляции, в подробностях которых, видимо, не разбирались и комментаторы палийского канона. Один из пассажей Самъютта-никан можно, к примеру, понимать так, что людям этих «профессий» приписывалась способность исчислять даже песчинки Ганга, т. е. речь идет о типичной индийской фантастике.
15. — Великий царь! А не помнишь ли ты, не задавал ли ты тот же вопрос другим шраманам и брахманам?
— Помню, о почтеннейший! Я задавал тот же вопрос и другим шраманам и брахманам.
— Тогда как же [они] тебе отвечали, о великий царь? Скажи, если, конечно, тебя это не затруднит.
— Не затруднит, если Господин и подобные ему будут слушать [183] .
— Тогда, о великий царь! скажи.
16. — Однажды, о почтеннейший! я пришел к Пурана Кассапе. Подойдя к нему, я обменялся с ним приветствиями, любезностями и обычными вопросами, сел возле него и сказал ему: «Почтеннейший! Ведь имеется множество обычных профессий, как-то… [184] Но может ли почтеннейший Кассапа указать [мне] на аналогично очевидный результат подвижничества в этом мире?»
183
В тексте:…yatha’’ assa Bhagava nisinno Bhagavanta-rupa vati. Подразумевается, возможно, что и монахи, как и Будда, могут правильно воспринять то, что скажет царь.
184
Здесь и далее воспроизводится перечень профессий из пассажа 14: черта, в высшей степени характерная для «формульного стиля» текстов палийского канона, как можно видеть и по тем устойчивым формульным фразам переводимого текста, которые воспроизводятся в переводе.
17—18, На это, о почтеннейший! Пурана Кассапа ответил мне следующее:
— Великий царь! Те, кто действуют и побуждают действовать других, увечат [людей] и подстрекают к тому [других], совершают поджог и подстрекают к тому [других], делают [других] несчастными, притесняют, дрожат [сами] и заставляют дрожать [других], отнимают чужую жизнь, присваивают то, что не дано, совершают кражу со взломом, уносят похищенное, грабят одинокие жилища, выходят на большую дорогу, ходят к чужим женам, говорят неправду, — никто [из них] зла не совершает. И даже если [кто-то] с острым как лезвие диском превратит живые существа, [населяющие эту] землю, в мясное мессиво, в «паштет», то такое действие не будет злом и не даст приращения зла. Если [кто-то] пойдет на юг от Ганга, чтобы убивать, подстрекать к убийству [других], увечить и подстрекать к тому же [других], совершать поджог и подстрекать к тому [других], то эти действия не будут злом и не дадут приращения зла. И если [он] пойдет на север от Ганга, чтобы раздавать милостыню и побуждать к тому [других], приносить жертвы и побуждать к тому [других], то эти действия не будут добром и не дадут приращения добра. Посредством милосердия, самоконтроля, самообуздания и правды не будет добра или приращения
19. Однажды, о почтеннейший! я посетил [также] Маккхали Госалу. Подойдя к нему, я обменялся с ним приветствиями, любезностями и обычными вопросами, сел возле него и сказал ему: «Почтеннейший! Ведь имеется множество обычных профессий, как-то… [185] Но может ли почтеннейший Госала указать мне аналогично очевидный результат подвижничества в этом мире?»
20. На это, о почтеннейший! Маккхали Госала ответил мне следующее:
— Великий царь! Нет ни основания, ни причины нечистоты живых существ: без основания и без причины становятся они нечистыми. Нет ни причины, ни основания чистоты живых существ: без основания и без причины становятся они чистыми. Нет ни собственного действия, ни чужого действия, ни человеческого действия, ни мощи, ни энергии, ни человеческой силы, ни усилия. Все существа, все одушевленные, все вещи, все живые души лишены мощи и энергии и, будучи определяемы Необходимостью, «окружающей средой» и [собственным] бытием, испытывают удовольствие и страдание в [виде] шести классов [живых существ]. Имеются 1 400 000 основных воплощений, и еще 1600, и еще 600; 500 карм, и еще 5, и еще 3, и еще 1, и еще 1/2; 62 пути жизни; 62 малых мировых периода; 6 классов [людей]; 8 уровней человеческого [существования]; 49 способов поддержания жизни; 49 видов странничества; 49 областей нагов; 2000 способностей чувств; 3000 адов; 36 элементов «пыли»; 7 [видов] млекопитающих, наделенных сознанием, 7 [видов] млекопитающих, лишенных сознания, 7 [видов] растений, 7 [видов] божеств, 7 [видов] людей, 7 [видов] демонов, 7 морей, 7 и 700 патувов, 7 и 700 горных хребтов, 7 и 700 снов; 8 400 000 больших мировых периодов, в продолжение которых и умные и глупые, «круговращаясь», кладут конец [своим] страданиям. Потому нельзя сказать: «Посредством добродетели, обетов, аскезы или целомудрия я [добьюсь] вызревания невызревшей кармы или исчерпаю [до конца] вызревшую карму». [Дело обстоит] не так. Удовольствия и страдания отмерены как меркой, а перевоплощения исчислены: их нельзя сузить или расширить, увеличить или сократить. Умные и глупые, «круговращаясь», кладут конец [своим] страданиям [с той же необходимостью], как брошенный моток пряжи разматывается [до конца].
185
Здесь и далее воспроизводится перечень профессий из пассажа 14: черта, в высшей степени характерная для «формульного стиля» текстов палийского канона, как можно видеть и по тем устойчивым формульным фразам переводимого текста, которые воспроизводятся в переводе.
21. Так, о почтеннейший! Маккхали Госала в ответ на мой вопрос о плодах подвижничества изложил мне [свое] учение об очищении через перевоплощения. Это подобно тому, о почтеннейший! как если бы [кто-то, у кого] спросили о манговом [плоде], рассказал о [плоде] хлебного дерева или наоборот. Так и Маккхали Госала в ответ на вопрос об осязаемом плоде подвижничества изложил [свое учение] об очищении через перевоплощения, и я, о почтеннейший! подумал: «Как же я должен относиться к тому, если, [например], живущий у меня шраман или брахман будет обижен?» И я, о почтеннейший! того, что было сказано Маккхали Госалой, не одобрил и не отверг. Не одобрив и не отвергнув [этого], я не позволил себе [ни единого] недружественного слова, но принял сказанное им, не придав [тому] значения, встал и ушел.
22. Однажды, о почтеннейший! я посетил [также и] Аджита Кесакамбалу. Подойдя к нему, я обменялся с ним приветствиями, любезностями и обычными вопросами, сел возле него и сказал ему: «Почтеннейший! Ведь имеется множество обычных профессий, как-то… [186] Но может ли почтеннейший Аджита указать мне аналогично очевидный результат подвижничества в этом мире?»
23. На это, о почтеннейший! Аджита Кесакамбала ответил мне следующее:
— Великий царь! Нет ни милостыни, ни пожертвования, ни жертвоприношения, ни вызревания плодов добрых и злых дел, ни этого мира, ни того, ни матери, ни отца, ни нерожденных существ другого мира, ни тех шраманов и брахманов, которые, будучи на правильном пути и с правильными целями, сами объяснили бы [существование] этого мира и другого, постигнув [его своим] умо-зрением. Этот человек состоит из четырех великих элементов. Когда приходит время, [его] земля возвращается в тело земли, вода — в тело воды, огонь — в тело огня, ветер — в тело ветра, а чувства — в пространство. Четверо несут на погребальных дрогах труп до места погребения, где [жрецы] лопочут слова, пока кости не побелеют и пепел не завершит «жертвоприношения». Глупцы разглагольствуют о [пользе] щедрости. Те, кто говорят о существовании [этого мира или другого], пустословят и лгут. Глупые и умные [одинаково] погибают и исчезают с разрушением тела и после смерти не существуют.
186
Здесь и далее воспроизводится перечень профессий из пассажа 14: черта, в высшей степени характерная для «формульного стиля» текстов палийского канона, как можно видеть и по тем устойчивым формульным фразам переводимого текста, которые воспроизводятся в переводе.
24. Так, о почтеннейший! Аджита Кесакамбала в ответ на мой вопрос о видимых плодах подвижничества изложил мне [свое] учение о разрушении [всего сущего]. Это подобно тому, о почтеннейший! как если бы [кто-то, у кого] спросили о манговом [плоде], рассказал бы о [плоде] хлебного дерева и наоборот. Так и Аджита Кесакамбала в ответ на вопрос о плодах подвижничества изложил [свое учение] о разрушении [всего сущего]. И я, о почтеннейший! подумал: «Как же я должен относиться к тому, если, [например], живущий у меня шраман или брахман будет обижен?» И я, о почтеннейший! того, что было сказано Аджита Кесакамбалой, не одобрил и не отверг. Не одобрив и не отвергнув [этого], я не позволил себе [ни единого] недружественного слова, но принял сказанное им, не придав [тому] значения, встал и ушел.