Первые шаги по Тропе: Злой Котел

Брайдер Юрий Михайлович

В той части загона, куда я направлялся, от забора до забора была вырыта глубокая канава, по дну которой протекал ручей, служивший одновременно и источником воды, и отхожим местом. Через ручей вместо мостика была перекинута довольно толстая жердь.

Перебежав по ней на другой берег, я оказался в глухом тупике, основательно загаженном многими поколениями заключенных (некраш, например, при условии регулярного питания, мог за один присест навалить кучу размером с добрую болотную кочку).

То, что для ристалища мне приглянулось именно это место, наверное, весьма озадачило вредоносцев.

Умирать в дерьме (а в том, что я обречен, они не сомневались) по нраву только самым отпетым извращенца! Ах, как горько они ошибались!

Каждый чревес весил раза в полтора больше моего, но жердь выдержала их, хоть и со скрипом. Теперь мы находились прямо друг перед другом. Пора было уже приступать к делу, ради которого они и явились сюда вопреки всем запретам.

– Очень уж он шустрый, – сказал атаман, легонько помахивая правым кулаком. – Как ящерица. Ты его хватай сзади и держи покрепче, а я буду бить.

– Только сразу не убивай, – попросил одноглазый. – Позволь и мне душу отвести.

Не дожидаясь, когда они набросятся на меня, я провел стремительный обходный маневр, подхватил жердь и, используя ее, как шест, перемахнул на другой берег канавы. Между нами вновь оказалась преграда.

Вредоносцы сначала опешили и разразились потоками весьма оригинальной брани («пиявка, обитающая в заднем проходе жабы» – было еще не самым сильным выражением), но потом – делать нечего – полезли в ручей. Вода сама по себе, будь она глубокой или мелкой, чистой или загаженной, никакого препятствия для них не представляла, да вот берег оказался крутоват – коротенькими ручками не дотянешься.

Пришла пора объяснить незадачливым мстителя истинное положение вещей, и для начала я поочередно огрел каждого жердью, целя преимущественно по спинам. Когда первый урок не пошел впрок, экзекуцию пришлось возобновить.

Надо признать, что вещун оказался прав, называя вредоносцев самыми упрямыми существами на свете. Не сумев выбраться на берег, они стали руками раскапывать его, и все это под градом моих ударов.

Взаимное ожесточение нарастало. Меня осыпали снизу комьями земли и поливали грязью – в прямом и переносном смысле. Зато и жердь мелькала, словно цеп на молотьбе.

He давая вредоносцам и минуты передышки, я загнал их в тот самый конец канавы, куда течение сносило отбросы. Судя по всему, умирать в дерьме предстояло не жертве мщения, а мстителям.

В конце концов это поняли и сами вредоносцы (давно замечено, что хорошая взбучка очень стимулирует рассудительность). Избитые и обессиленные, они сидели по горло в нечистотах и уже не предпринимали никаких попыток к сопротивлению. Толпа арестантов бесновалась неподалеку, и одного моего слова хватило бы, чтобы с этой парочкой было покончено раз и навсегда.

В запале боя я как-то позабыл, что вредоносцы вряд ли способны воспринимать мою речь и, не скрывая торжества, воскликнул:

– Ну что, успокоились? Хватит вам или еще добавить?

Удивительно, но тот из вредоносцев, который казался мне наиболее здравомыслящим, понял эти слова (по-видимому, диапазон звукового восприятия был у них гораздо шире, чем у людей). Воздев руки к небу, он немо взмолился – немо для всех, кроме меня.

– Пощади! Победа, а значит, и правда на твоей стороне. Не обрекай нас на гибель в отхожем месте. Позволь принять достойную смерть.

– Не нужна мне ваша смерть, – сразу опомнившись, заявил я. – В том, что случилось, нет моей вины. Вы погорячились, и я был вынужден ответить тем же. Простим друг друга и разойдемся с миром.

– Уповаем только на твое милосердие, – вредоносец в знак покорности раскинул руки, а вот присесть не удосужился – и так по уши сидел в дерьме.

Я отбросил жердь в сторону и помог вредоносцам выбраться из зловонной канавы. Арестанты встретили мой великодушный поступок улюлюканьем, свистом и упреками. До идеи всепрощения они еще не созрели.

Молчал один только некраш, возившийся с обедом.

То, что в итоге у него получилось, оказалось неудобоваримым даже для луженых арестантских желудков. Ничего не поделаешь – асимметричные мозги для кулинарного искусства не приспособлены.

По прошествии некоторого времени, вполне достаточного для того, чтобы у бритого человека отросла изрядная щетина, меня вызвали к воротам загона. Полагая, что это вновь дал знать о себе вещун, я поспешил к выходу.

Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что в гости ко мне заявился тот самый вредоносец, которого я сначала огрел корягой, а потом основательно отделал жердью (следы побоев до сих пор украшали его физиономию).

Поздоровавшись, он угостил меня вяленым мясом водяной змеи (все стражники уже давно жевали этот деликатес) и завел разговор о всяких пустяках.

Таким образом, я оказался в весьма затруднительном положении. Отвечать ему – значит окончательно сознаться в знании местного языка. Прикинуться ничего не понимающим дурачком – и у чревеса могут возникнуть вполне законные подозрения. Он-то уже успел обменяться со мной дюжиной теплых слов.

Да черт с ним, подумал я. Что в этом преступного? Вещуны ведь запросто разговаривают с вредоносцами – и ничего. А вдруг я прихожусь вещунам какой-нибудь родней! Кто сможет доказать обратное? Уж только не сами вещуны.

Закончив рассказ о том, какими средствами и у каких лекарей он лечился от ушибов, вредоносец приступил к обсуждению причин, заставивших его вновь явиться сюда.

– Не опасайся меня, Дериглаз (вот какое прозвише я заслужил здесь благодаря едким свойствам истомы), – мы не прощаем обид, но не оставляем втуне и добрые поступки. Не правы те, кто считают нас отъявленными негодяями. Мы такие, какие есть, и за это следует ругать или благодарить природу. Разве жгучая трава виновата в своих свойствах? Как быть змее, которая рождается с ядовитым жалом? Вырвать его и питаться цветочным нектаром? Сам знаешь, что это невозможно… Недавно ты сохранил мне жизнь, хотя мог бы и отнять ее. В благодарность за это я хочу предложить тебе свое содействие. Иди ко мне в работники. Будешь по мере сил помогать в кузнице, а там посмотрим. Грядут большие перемены, и вполне возможно, что в изменившемся мире ты найдешь себе достойное место. А здесь тебя не ждет ничего хорошего.