Первый человек в Риме
Шрифт:
В кабинете Гая Юлия – таблинии Гай Марий протянул хозяину маленький, свернутый в трубочку сверток пергамента:
– Я сделал все, как требовалось.
Цезарь развернул свиток и пробежал глазами несколько строк.
– Я договорился с банкирами о переводе на твое имя двухсот талантов серебра. Мало кто сумеет докопаться, что деньги переведены лично мною, – банкиры умеют хранить тайны.
– Выглядит так, будто я взял взятку. Если бы я не считался слишком незначительным сенатором, кто-нибудь из банка мог бы сообщить об этом городскому претору.
– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь получал столь крупный
Цезарь взял Мария за руку:
– Боги, я просил тебя о земле! Скажи, я не разорил тебя?
– Вовсе нет, – Марий попытался освободить руку из судорожно сжатых пальцев Цезаря, но безуспешно. – Если земля стоит столько, сколько ты говорил, то останется еще сорок талантов на приданое для твоей младшей.
– Не знаю, как тебя благодарить. – Цезарь отпустил наконец руку Гая Мария. Он выглядел смущенным. – Я повторял себе, что не продаю свою дочь… не продаю! Но временами мне все-таки кажется, что… Поверь мне, Гай Марий: продать дочь я не смог бы. Я верю, что ее будущее и будущее ваших детей станут мне оправданием, а вам обоим – утешением. Надеюсь, ты сможешь оценить ее по достоинству. Она стоит того.
Голос Цезаря дрогнул. О какой еще сумме может идти теперь речь! Как ему осмелиться и намекнуть о приданом для самой Юлии? Цезарь встал из-за стола, сжимая в руке пергамент. Свиток он сунул в складки тоги, которая свободно ниспадала с правого плеча, образуя подобие кармана.
– Я не успокоюсь, пока не отнесу это в банк… – Он оборвал сам себя, а затем перевел разговор на другую тему. – Юлии исполнится восемнадцать в начале мая, однако я не хотел бы откладывать свадьбу до середины июня. Так что, если ты согласишься, свадебную церемонию можно будет организовать уже в апреле.
– Так и сделаем.
– Да, думаю, это лучше всего. – Цезарь продолжал разговор исключительно для того, чтобы заглушить тоску, которая начала расти в его душе. – Очень неудобно, когда день рождения девушки приходится как раз на то время года, когда выходить замуж считается дурной приметой. Хотя не понимаю, почему период с поздней весны до середины июня называют несчастливым… – Цезарь наконец немного пришел в себя. – Жди здесь, Гай Марий. Сейчас я пришлю к тебе Юлию.
Настал черед Гая Мария волноваться. Встав в углу уютной комнаты, он ждал. Лишь бы не оттолкнула, лишь бы не выказала отвращения! Ничто в поведении Цезаря не указывало на возможное сопротивление Юлии, однако Марий знал: есть вещи, о которых продавец никогда не проболтается покупателю. Он и сам удивлялся тому, что жаждет взаимности. Хотя – как можно ждать взаимности от той, чьих кровей, красоты и юности он, конечно, не стоит? Сколько слез пролила она в подушки, узнав о предстоящем замужестве? Ведь она уже наверняка представляла себе молодого аристократа… Разве стареющий землевладелец из глубинки – подходящий муж для Юлии?
Дверь, ведущая из внутреннего дворика, широко распахнулась, солнце хлынуло в таблиний. Юлия стояла прямо в центре светящегося прямоугольника… и улыбалась.
– Гай Марий! – Радость вспыхнула в ее глазах.
– Юлия…
Он подошел, чтобы приветствовать ее, и протянул руку, но, когда ее ладошка легла ему на ладонь, замер, будто не зная, что делать с ней – и что вообще делать дальше.
– Твой отец уже рассказал тебе, Юлия?
– Да! –
– Ты не возражаешь? – поразился он.
– Я рада! – Чтобы уверить его окончательно, она слегка сжала его пальцы. – Гай Марий, Гай Марий, не смотри на меня так испуганно. Я действительно счастлива!
Он освободил левую руку из-под складок тоги и накрыл ее руки, любуясь правильными овалами ногтей и нежным цветом ее пальцев.
– Но ведь я старик!
– В таком случае я полюбила старика, потому что ты мне очень нравишься.
– Я? Тебе?
Она сверкнула глазами:
– Конечно! Иначе я бы не согласилась. Мой отец не тиран. Все, на что ты мог рассчитывать, это что я сама захочу выйти за тебя замуж. Отец не стал бы принуждать меня.
– А ты уверена, что сама себя не принуждаешь?
– В этом нет необходимости.
– Наверняка имеется какой-нибудь молодой человек, который тебе по душе…
– Ни одного! Молодые люди слишком похожи на моих братьев.
– Но… но… – Марий напряженно искал возражений, которые могли бы подействовать. – Мои брови!
– Они великолепны!
Он вдруг покраснел, теряя остатки самообладания. В конце концов Марий понял, что Юлия, несмотря на свою выдержку, все еще ребенок – она не понимает его сомнений.
– Твой отец сказал, что мы можем пожениться в апреле, перед твоим днем рождения. Ты согласна?
– Не возражаю. Но мне бы хотелось перенести день нашей свадьбы на март – если вы оба согласитесь. На день празднеств в честь Анны Перенны.
Праздник, выпадающий на первое полнолуние марта, был связан с луной, со старым Новым годом. Сам день относился к числу счастливых, но следующий за ним сулил беды.
– Ты не боишься злых духов, которые будут править первым днем твоего замужества?
– Нет. Наша свадьба будет нести только добрые предзнаменования. – Взяв Мария под руку, Юлия лукаво взглянула на него. – Нас оставили ненадолго. Давай проясним еще один маленький вопрос, пока мать не пришла. Это вопрос о моем приданом…
Ее улыбка внезапно погасла, глаза стали серьезны.
– Не думаю, что наши отношения сложатся несчастливо, – ничто не внушает мне сомнений в твоей порядочности. Такую же честность ты найдешь и во мне. Пока мы сможем уважать друг друга, мы будем счастливы. Однако моя мать – крепкий орешек во всем, что касается ее детей, а мой отец всегда так или иначе с нею соглашается. Мама считает, что мне следует иметь хоть какое-то приданое на случай развода. Мой отец и без того уже слишком ошеломлен твоей щедростью – он никогда не отважится побеспокоить тебя еще одной просьбой. Я решила поговорить с тобой сама до маминого прихода, чтобы она не наговорила лишнего.
Во взгляде Юлии не было ни алчности, ни мольбы. Лишь ожидание.
– Можно ли отложить на мое имя некую сумму, чтобы успокоить маму? Не думаю, что нам когда-нибудь будет грозить развод. Но если мы все-таки разведемся, эти деньги станут моими.
Она оказалась прекрасным законником – истинная римлянка! Все фразы подобраны очень точно, кристально ясны и дипломатично мягки – насколько это возможно.
– Думаю, это вполне сгодится! – улыбнулся он.
– Можешь быть уверен: пока мы женаты, я не потрачу ни сестерция. Ты убедишься в моей честности.