Первый элемент
Шрифт:
Решив точно, что пока лишний раз не доставать этого неадекватного профессора Виртеля, расправляю плечи и гордо иду к «своему» месту, чувствуя, как неприятно ногу стягивает плющ. Стихия Земли. Отвратительно.
***
Я честно очень старалась слушать профессора, но, когда он начал монотонным голосом рассказывать о том, как вырезать из земли кусок и поднимать его в воздух, сдалась. Это казалось каким-то детским бредом, мне очень хотелось проснуться и больше никогда этого не видеть и не слышать. Попеременно мой взгляд падал на лодыжку, которую все ещё держал плющ. Я закатывала глаза и снова тупо смотрела в
Как отсюда сбежать? Что сделать вообще такого, после чего меня отведут к ректору?
Задумчиво со стены перевела взгляд на смешную голову со смешным хохолком, находящуюся впереди меня. Парень в такой же мантии, как у меня (и как у всех), сидел за партой ровно, делая вид, что является самым прилежным адептом этой академии. Я хихикнула, наклонилась вперёд, вытянула руку и постучала пальцами по спине. На удивление, молодой человек спереди вздрогнул, застыл и только после секунды раздумий решился повернуться ко мне лицом. И то, даже не лицом, а просто боком. У мальчишки были пшеничного цвета волосы и длинные, светлые ресницы, крупный нос, который ему очень даже шел. Он коротко кивнул, видимо, чтобы не спрашивать вслух, что мне нужно было.
Черт, а серьёзно. Что мне нужно-то? Так, главное виду не подавать, что мне самой неловко.
— А как тебя зовут? — Шепнула, глуповато улыбаясь. Да, Лия, ты, определённо, гений. Вылетишь просто моментально из этой академии, конечно же.
Парнишка хмуриться, настолько удивляется, что поворачивается ко мне лицом, несколько секунд смотрит на меня, как на самое глупое существо, которое встречалось ему в жизни. Потом резко отворачивается обратно и гневно шипит:
— Это всё, что ты хотела спросить? Больше ничего интереснее не придумала?
Вот же злобный тут народ! Один без спроса затолкнул в другой мир, вторая просто змея, третий корнями своими мои прекрасные ноги хватает, а четвертый грубиян. Я скрипнула зубами. Ты уверен, что хочешь знать на что способна моя фантазия?
Криво усмехаюсь, смотрю на свой стол, на котором одиноко стояли баночка с чернилами и пером. Одиноко потому что у остальных адептов были ещё и тетрадки, карандаши и учебники. Наклоняюсь в сторону, к соседу по парте справа и мило улыбаясь, спрашиваю:
— Здравствуй. Можешь одолжить мне листочек?
Девушка с длинными чёрными волосами улыбается мне в ответ, кивает и протягивает листочек. Киваю в знак благодарности, забираю клочок бумаги, складываю его вдвое, кладу на стол, вытаскиваю перо из баночки, чернила стекают по кончику, терпеливо жду, прикладываю к краю, лишнее стекает ещё и по банке, кладу письменную принадлежность на листочек, чтобы не пачкать дерево благородного тёмного оттенка, беру в руку баночку и очень смело и отчаянно, резко выдохнув, приподнимаюсь, наклоняюсь вперёд и выливаю тёмно-синие чернила на светлую шевелюру сидящего впереди паренька. Да просят меня родители и их замечательное воспитание! Обстоятельства обязывают.
Дальше начинается какой-то цирк, в главной роли которого был мой дорогой грубиян. По его лицу и шее стекали довольно густые струйки насыщенно синего цвета. Он выругался очень грязно и довольно громко, чем и прервал монотонный монолог профессора Виртеля. Я подавила улыбку и откинулась на спинку стула, абсолютно довольная собой.
—
Вместо ответа адепт, оказывается, Корн вскакивает на ноги так резко, что стул ударяется о мой бедный стол, поворачивается в мою сторону, и я вижу просто очень злого человека. Очень и очень злого. Глаза его были бешенными, ноздри раздувались, между бровями легли складки, губы были сжаты. По щекам и вискам стекали чернила, капали на белую рубашку, оставляя большие кляксы. Я сглотнула и решила медленно отступать. В смысле, полезла под стол. Там должно быть не так страшно.
— А ну стоять, паршивка! — Рявкнул парень, отодвинул мой стул. Точнее, безжалостно прошелся ножками мебели по деревянному полу.
Я такой наглости стерпеть не могла, поэтому полезла дальше, в сторону его стула. Вытянутую конечность, на которой тоже были синие разводы, пнула ногой. Кажется, достаточно больно, потому что рука сразу же вернулась на место, сверху послышалось очередное грязное ругательство, смех адептов, и возмущенное от профессора: «Прекратите сейчас же!». Увы, не могу, жить мне ещё очень хочется!
Вылезаю с противоположной стороны, как раз к парте оскорблённого до нельзя адепта Корна. Последний сразу же меня увидел, вскочил с корточек на ноги, и рванул в мою сторону прямо через мой стол. Я отпрянула назад, хихикнула, присела на парту. Но практически сразу спрыгнула обратно на пол, пнула стул, потому что паренек решил обогнуть стол и поймать меня с концами. Пробегаю между рядами, к большому рабочему столу профессора, перепрыгнув через плющ, который запуталась в столах сзади, и сейчас просто начинался у Виртеля, стелился по полу через весь кабинет, и заканчивался на моей ноге. Именно этот самый плющ и погубил многострадального адепта Корна — он просто споткнулся о него, когда выбежал ко мне и уже, если честно, почти поймал.
Очень запыхавшаяся тушка растелилась прямо перед всеми на деревянном, холодном полу, лицом вниз. Надеюсь, он не сломал нос. Хотя, нет. Надеюсь, он сломал нос, и меня отчислят. Я улыбнулась собственным мыслям, отдышалась в полной тишине. Все вытягивались и смотрели, жив ли там их сокурсник, рассматривали его теперь уже синюю шевелюру и смотрели на реакцию профессора. А реакция была потрясающей! Сначала у него просто в бешенстве дёргался левый ус, потом побледнело круглое лицо, потом кожа приобрела почему-то жёлтый оттенок и задёргался ещё и левый глаз. Он удивленно смотрел на распластавшегося адепта, сглотнул и перевел шокированный взгляд на меня. Я глуповато улыбнулась и пожала плечами. Ну, бывает, что уж тут.
Но потом моя профессиональная совесть взяла вверх, я присела перед синюшным адептом, пихнула его в плечо.
— Хэй, смурфик, ты там жив? — Спросила, готовая вскочить и побежать дальше, при любом исходе событий.
— Оставь меня. Ты мне всю жизнь испортила. Не хочу жить с синим лицом. — Ответил он, утыкаясь носом в руки, сложенные под головой.
Я понятливо киваю, поднимаюсь с пола, смотрю на профессора и говорю от души:
— Ну что? Я вам пару сорвала и адепту психику сломала. У вас не появилось непреодолимое желание отчислить меня? — И глазами миленько хлопаю, и улыбаюсь обворожительно, и вообще. Ну как такую адептку и не отчислить?