Первый Император. Дебют
Шрифт:
Русский крейсер, стрелявший из устаревших орудий, скрылся в дыму, а его снаряды, тем временем донеслись до цели. Шесть восьмидюймовых и пять шестидюймовых снарядов подняли фонтаны воды, либо взорвались, попав в цель. Один восьмидюймовый снаряд влетел в незащищенную носовую часть «Адзумы», проделав дырку точно на ватерлинии и взорвавшись внутри. Еще один грохнулся рядом, обдав крейсер фонтаном воды, так и не взорвавшись. Больше повезло русской шестидюймовке, чей фугасный снаряд рванул в районе мостика японского флагмана, отправив в лазарет большинство стоящих там офицеров. Идущему мателотом «Идзуми» повезло еще меньше. Восьмидюймовый снаряд пробил бронепалубу и, изменив из-за этого траекторию, взорвался уже в котельном отделении. Разнеся один из котлов и убив всех находившихся там кочегаров. Сквозь пробоину внутрь хлынула вода и крейсер вынужден был выйти из строя, из-за чего русский корабль оказался частично прикрыт от его артиллерии корпусом «Нанивы». Еще один шестидюймовый снаряд угодил в трубу к «Идзуми», но не взорвался. Проделав аккуратную дыру, снаряд улетел в море и затонул.
Однако даже после повреждения «Идзуми», у японцев оставалось преимущество в артиллерии. По русскому кораблю вело огонь как минимум три двадцатишестисантиметровых
Однако командир русского крейсера, изобретательно использовал неразбериху, вызванную ранением японского адмирала, и, маневрируя, продолжил бой. Несмотря на маневр, сбивший наводку японским комендорам, в корабль все же попал один восьмидюймовый, три снаряда шестидюймового и три — трехдюймового калибров. Несколько матросов упали, убитые или раненые, замолчало одно из шестидюймовых орудий стреляющего правого борта. Разгорался пожар, полыхали шлюпки, висевшие ближе к корме. Однако дым не закрыл обзор ни кормовой, ни бортовой установкам главного калибра и русские продолжали стрельбу. Пусть и не со столь выдающимися результатами, как при первом залпе. Один шестидюймовый снаряд дополнительно разнес нос «Адзумы», еще один, уже восьмидюймовый, взорвался точно на борту «Отару-мару», убив с дюжину глазевший на бой пехотинцев и моряков, переранив не меньше полусотни и повредив трубу парохода. Из-за чего тот совсем потерял ход. Чтобы избежать столкновения, идущий за ним «Такачихо» резко сбросил пары и развернулся влево. Впрочем, это помогло его комендорам нанести прицельный удар по идущему контркурсом относительно «колонны» японцев русскому кораблю. Тяжелые двадцатишестисантиметровые снаряды чудом, уж слишком неудачной платформой для таких орудий были сравнительно небольшие крейсера, попали в незащищенный нос практически у уреза воды и взорвались, вынеся часть обшивки. В пробоину хлынуло море, заставив Эбергарда от неожиданности приказать сбросить ход. Потом, когда пробоина была более-менее заделана, крейсер, идущий вдоль японского строя и обменивавшийся с ними огненными гостинцами, снова набрал примерно десять узлов. К этому времени «Чиода» успел набрать скорость и встретиться с идущей в гавань русской канонерской лодкой. «Манджур» попытался преградить путь японцам, не открывая огня, так как они находились в территориальных водах нейтрального порта. В свою очередь японцы пытались протаранить русский корабль, уступающий им в скорости и водоизмещении. Но русские неимоверным маневром сумели перевести прямое столкновение в скользящий удар. От которого, однако, «Чиода», имеющий бронепояс, пострадал намного меньше. Но разозленные японцы, игнорируя все правила, выпустили очередь из картечницы Гатлинга, убив двоих и ранив пятерых русских, включая старшего офицера Фердинанда Радена, командовавшего лодкой в бою. «Манджур», теряя ход, устремился к берегу, а «Чиода», несмотря на повреждения, рванула на помощь избиваемому отряду адмирала Хидака. Как раз в этот момент два восьмидюймовых снаряда с «Нахимова» попали в «Наниву». Небольшому, перегруженному оборудованием и вооружением, слабо защищенному бронепалубному крейсеру этого хватило. Что взорвалось — заряды к орудиями или котлы, осталось неизвестным, но корабль, разломившись пополам, словно от пинка великана, стремительно погрузился в воду. Кроме того, еще один русский шестидюймовый снаряд попал в кормовое орудие авизо «Мияко», не взорвавшись, но снеся пушку с частью расчета в море. Андрей Августович развернул корабль, на котором уже были выведены из строя две восьмидюймовки стреляющего борта (все же два с половиной дюйма брони щитов этих орудий плохо защищают от снарядов, даже шести и трех дюймовых), и четыре шестидюймовых орудия, другим бортом. Намереваясь, отстрелявшись, вернутся на рейд. Но тут навстречу ему выскочил, как черт из табакерки, «Чиода», стреляя из своих стодвадцатимиллиметровок, словно из новомодных пулеметов, и стремясь протаранить или поразить «Нахимова» торпедой. Однако старый русский крейсер, пусть и израненный, еще не растерял свои клыки, и японец получил несколько попаданий шестидюймовок. Но, несмотря на это, успел выпустить торпеду. Которая, рванув снова в носовой части корпуса, проделала в нем дополнительно огромную дыру, в которую устремилась морская вода… На этом успехи русских фактически закончились. Если не считать того, что сильно поврежденный «Чиода» все же перевернулся и затонул.
Потеряв больше полусотни человек, в том числе тяжелораненого Великого Князя Кирилла, часть артиллерии и не имея возможности дать ход, из-за чего его отсекли от порта крейсера «Адзума» и смевший проскочить ему на помощь «Такачихо», русский крейсер, неторопливо отстреливаясь и двигаясь по инерции, приткнулся к берегу острова Идольми.
Как только «Нахимов» застыл у берега, японцы попытались еще раз обстрелять его, но получили ответный залп из всех уцелевших орудий. К тому же японские сигнальщики заметили, что на рейде один за другим снимаются с якорей немецкий, австрийский, испанский и французский крейсера, несущие сигналы «Прекратить огонь». Командиры японских кораблей приказали задробить стрельбу.
После этого «Адзума» и «Идзуми», развернувшись, устремились в море, видимо собираясь идти в японские порты на ремонт. И только «Такачихо», в который попали всего несколько шестидюймовых снарядов, не нанесших серьезных повреждений, и транспорты пошли прежним курсом к причалам Чемульпо.
Война, о неизбежности которой говорили уже давно, началась.
Китай, Ляодунский полуостров, Порт-Артур, июль 1902 г.
Надо признать, что Порт-Артур Николаю понравился. Даже Старый, китайский город, чем-то похожий на поселения его времени, но в тоже время чисто азиатский. Город понравился, а вот местные начальники — нисколько. Пришлось даже отходить одного из них попавшей под руку указкой, разрушив соблюдавшийся до того образ «простого гвардейского полковника Михайлова». Слухи, конечно, как докладывал жандармский ротмистр Микеладзе, ходили и даже дошли до японских шпионов. Но слухи слухами, а открытое их подтверждение… Но Николай просто не выдержал, узнав, что вопреки его личным указаниям практически ничего не сделано для обороны перешейка. Причем часть выделенных на это денег уже исчезла. Вот напряженные нервы и сдали. Но, пожалуй, оно и к лучшему. Теперь, после Чемульпо, хранить инкогнито
Героический «Нахимов» продержался против четырех противников в течение двух часов и, лишь получив не менее десяти попаданий крупнокалиберных снарядов, торпеду в нос, весь избитый огнем скорострельной артиллерии, горящий, приткнулся к берегу у острова Идольми. Японцы потеряли избитые артиллерийским огнем и затонувшие, после попадания нескольких восьмидюймовых снарядов, крейсера «Нанива» и «Чиода». Сильно повреждены как минимум все остальные, участвовавшие в сражении, корабли. По результату, несмотря на потерю двух русских кораблей, выигрыш все же остался, по мнению Николая, за нашими. Заодно подтвердилось, если верить донесениям, его мнение, что корабли должны быть вооружены единым крупным калибром, способным пробивать броню противника. Да и пристреливаться, имея один калибр, проще. С уже заложенными броненосцами и крейсерами надо бы что-нибудь придумать. Но это уже на будущее, а пока надо было решать текущие задачи… «довлеет дневи злоба его»…
Получив первые же донесения о бое, он сразу приказал отправить необходимые указания в министерство иностранных дел и, напрямую, минуя министра, Извольскому[5] в Токио. Кроме того, особо важные телеграммы ушли премьер-министру, военному министру и министру финансов, а также управляющему морским министерством. Теперь оставалось только ждать. Средиземноморская эскадра под командованием Чухнина, должна уже была получить нужный приказ и идти через Суэцкий канал. Тем более, что в портах Средиземноморья, «совершенно случайно», оказались или окажутся почти все боеспособные эскадренные броненосцы Балтийского флота. Он иронично усмехнулся, вспомнив, как сложно было организовать эту «случайность». Пожалуй, измыслить «потешный бой» под Нарвой было намного легче. Броненосцы «Александр II» и «Николай I» состояли в официальном составе Средиземноморской эскадры и готовились к «переходу в Кронштадт». «Сисой Великий» стоял на ремонте и переборке машин в Неаполе, причем работы как раз заканчивались в конце июня. «Двенадцать Апостолов» и «Ростислав» «шли на смену» с Балтики в Средиземноморье и сейчас должны были выходить из одного из испанских портов. А потом, в Красном море, собравшись в полном составе, эскадра будет официально поименована Второй Тихоокеанской и отправится на усиление здешнего флота. Пусть соотношение сил сейчас было благоприятное для русских, не зря он и старался понемногу, чтобы не насторожить соперников, переводить корабли с Балтики на Дальний Восток, но оно могло измениться в любой момент. Тем более, что японцы имели шесть броненосцев и три броненосных крейсера против русских пяти броненосцев и пяти броненосных крейсеров.
В целом ситуация складывалась примерно так, как Николай обговаривал в свое время с Сандро. Англия, Германия, Северо-Американские Штаты, Япония, Австрия и даже Италия с Испанией предъявили протест против аннексии. Франция промолчала, как из-за союзного договора, так из-за очередной смены правительства. Но посол ее все же в разговоре с Ламсдорфом заметил, что французы надеются сохранить прежний уровень взаимодействия союзников в Европе. Заволновались французы, похоже что-то разнюхав о переговорах с немцами. Но по всему выходило, что конкретных сведений о русско-германских переговорах ни у кого не было, лишь отдельные намеки.
Не успели паникеры, возглавляемые великим князем Владимиром, Ламсдорфом и Куропаткиным впасть в полное расстройство чувств, как Германия объявила о расширении арендной области Циндао и даже усилила флот на Тихом океане присланной в Циндао эскадрой броненосцев типа «Вёрт». Англия ответила расширением территории около Гонконга и дополнительным усилением флота на Дальнем Востоке. Эти и ограничилась, так как британцы занимались очередным решающим наступлением на буров и ловлей двух оставшихся (из шести) бурских крейсеров-купцов[6]. Поэтому все увеличение флота ограничилось посылкой пяти броненосцев типа «Канопус». Три из которых уже в Вейхайвее, остальные скоро должны были подойти. Они заменяли, как писали газеты, базирующиеся на Сингапур и сейчас занятые проводкой конвоев вместе с крейсерами «Центурионы». Так сильно напугали англичан буры, потопив каким-то чудом крейсер «Рингарума» из отряда Австралийской Станции прямо у берегов Австралии… Остальные же страны, включая очень недовольных нарушением предложенного ими правила «открытых дверей» американцев, ограничились посылкой в район одного-двух крейсеров, для обозначения своей заинтересованности и демонстрации флага. Этим, несмотря на опасения паникеров, ждавших новой общеевропейской коалиции и очередной «Крымской» войны, все и закончилось.
Китайцы, вполне ожидаемо, также ограничились протестом и даже отвели, вопреки подстрекательствам японцев, из Маньчжурии свои войска. Только японцы продолжали упорно настаивать либо на отмене аннексии, либо на признании в обмен особых прав для них в Корее, с последующей ее аннексией хотя бы по тридцать восьмую параллель. На что тот же Ламсдорф заметил, что: — Дай этим хитрецам кусочек, они потом все проглотят и не подавятся.
Поэтому переговоры Петербурге шли неторопливо, с целью просто потянуть время и обмануть японцев. Вот последнее явно не удалось, хитрые узкоглазые азиаты что-то заподозрили и начали развертывание флота под предлогом маневров. Но и наш флот, пусть и уступающий в силе, к войне готов. Даже команды пополнили, причем опытными моряками из Черноморского флота.
Размышляя о сложившейся ситуации, Николай машинально достал из стоящей на столе шкатулки папиросу и закурил. Хотелось, как бывало уже неоднократно, выпить. И не стопку, две, а по-настоящему, как в свое время на «всепьянейшем соборе». С друзьями, шутками и настоящим, ничем и никем не ограниченным весельем. Но он одернул себя, напомнив, что таких друзей у него сейчас нет, и усилием воли подавил желание кликнуть Прошку и потребовать водки.
Затянувшись несколько раз и подумав, что все-же трубка куда лучше, он встал и сделал пару шагов по маленькой комнатке. Домик, снятый Чемадуровым, нравился Николаю все больше, напоминая его жилище в той жизни. Небольшой, стоящий на границе Старого и Нового городков, он настолько пришелся царю по душе, что Николай категорически отказался переселяться во дворец наместника. Даже несмотря на сетования жандармов, что в этом месте, да еще и при близости борделя, охрану Его Величества организовать почти невозможно. Но он уперся, и Микеладзе справился.