Первый любовник Англии
Шрифт:
— Бедный Тони…
— И бедная мама. Я уверена, что отсутствие Тони разбило ей сердце. — Джин стерла большим пальцем грязную полоску со щеки Роузи. — У тебя вся щека грязная, а тут еще слезы…
Послышался легкий шум, и на них упала чья-то тень. В дверях стоил Тони. Роузи подпрыгнула, словно ее застали на месте преступления; Джин даже не шелохнулась.
— Намереваешься погреться в последних солнечных лучах, братец?
— Намереваюсь, — коротко ответил Тони и встал так, чтобы его тень падала на лицо Роузи.
Много ли он слышал из их разговора? Догадывался ли, что слезы на ее лице
— Я вышел, чтобы полечить ушибленные ребра и побеседовать с двумя самыми очаровательными в мире женщинами. — Тони нахмурился. — Что с тобой случилось, Розалин? Почему в твоих волосах сено?
— Я… упала.
— Ты… упала, — передразнил Тони. — Прогуливаясь по саду, нужно быть очень осторожной, не так ли?
Роузи внимательно посмотрела на лицо Тони. И он в ответ поднял брови. Знал ли он о сцене с Людовиком? Нет, не может быть: она пришла на террасу из сада, а Тони вышел из дома. А почему в конце концов ее должно это волновать? Ведь она не сделала ничего плохого.
— Нельзя так много требовать от девочки, столько лет прожившей под видом мужчины, — сказала Джин. — Она и сейчас порой ведет себя, как юноша. Возможно, Розалин забыла, что на ней юбка, и споткнулась.
— Хотела бы я забыть об этой проклятой юбке! — пробормотала Роузи себе под нос.
— Я не думаю, что требую от Розалин слишком многого, — ответил Тони. — А ты, Розалин? — Он улыбнулся так сладко, что внутри Роузи забил колокольчик тревоги: создавалось впечатление, что Тони знал о каждом ее шаге. — Ведь Розалин у нас очень смышленая и прекрасно знает, что хорошо, а что — нет. Сэр Дэнни научил этому Роузи, и она не станет огорчать своего наставника неблаговидными поступками. Тем более что это может повредить кое-кому, кто ей дорог, а это ей совсем не понравится.
— Ты собираешься оставить здесь сэра Дэнни как залог ее благопристойного поведения? — спросила Джин.
— Нет.
— Вот и хорошо. — Роузи с благодарностью приняла неожиданную защиту со стороны Джин, и Тони надулся, обиженно выпятив губу. — Хотя я всегда говорила, что Тони сделает так, как хочет.
Минутное ликование Роузи испарилось, а обиженное выражение на лице Тони сменилось обычной самодовольной ухмылкой.
— Слушайся моей сестры, Розалин, она всегда говорит одну только правду.
— Несколько раньше, — продолжала Джин, — я крайне удивилась, узнав о настоящей битве титанов. — Я имею в виду тебя и леди Хонору.
— Я не женюсь на ней, — ответил Тони с таким видом, словно сообщал об этом сестре не один десяток раз.
— Моя глупая сестра Энн наговорила мне достаточно много, в том числе и то, что я поставила не на ту лошадку.
— О? — Голос Тони звучал весьма холодно.
— Она сказала, что ты не спускаешь глаз с леди Розалин, а моя глупая сестра Энн редко ошибается в трактовке человеческого поведения. — Джин улыбнулась Роузи. — Я очень рада, что у нас была возможность поговорить, леди Розалин.
Взглянув на удаляющуюся Джин, Роузи тоже захотелось встать и уйти, однако рука Тони удержала ее на скамье.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он.
— И я хочу поговорить с вами, — ответила она.
— Неужели пришло время откровенности?
— Да, пришло, сэр Райклиф. Я ввела вас в заблуждение и теперь прошу у вас прощения.
— Продолжай, Роузи.
— Я сказала вам, что подыщу себе другого учителя… Это была просто неразумная дерзость… — Роузи терпеть не могла извиняться, но это был одним из наиболее верных способов остаться с Тони и уберечь его от опасности. — Я очень сожалею, что отвергла ваше любезное предложение, и, если это еще возможно, с удовольствием воспользовалась бы вашей помощью.
Тони стоял перед Роузи, скрестив руки на груди, и она пыталась прочесть его мысли. Ему хотелось сжать пальцы вокруг ее шеи? Или он обнаружил, что получил шанс использовать руки для другого?
— Вы ничего не хотите мне сказать? — робко спросила Роузи.
— Поговорим как-нибудь в другое время. Итак, ты хочешь научиться читать. Прекрасно! — Тони протянул руку, и Роузи пожала широкую ладонь Райклифа. — Давай начнем с алфавита…
14.
Перегнувшись через перила, леди Хонора наблюдала, как на лужайке перед террасой Тони и сэр Дэнни занимаются фехтованием.
— Он очень красив, не так ли? — спросила она.
Собственно говоря, это было скорее утверждение, но фраза повисла в воздухе, и Роузи не могла проигнорировать ни сам вопрос, ни неподдельное восхищение, прозвучавшее в нем.
— Да, очень, — согласилась она вдруг севшим голосом.
— Какие горящие глаза! Какие великолепные волосы! — Леди Хонора снова бросила долгий пристальный взгляд на фехтующих и глубоко вздохнула. — Любая женщина, которой он предложит разделить с ним ложе, будет чувствовать себя польщенной.
Роузи посмотрела на Тони, затем на леди Хонору, которая напоминала в данный момент тонкую ценительницу изящных искусств, присматривающую очередной образчик для своей коллекции.
— Несомненно. — Роузи предпочитала не спорить.
— Ах, если бы только он не был такого маленького роста!
Маленького роста?
— Тони?
— Да нет же, глупышка! — Леди Хонора рассмеялась низким грудным голосом, напоминающим мурлыканье. — Я говорю о сэре Дэнни.
Роузи неловко наступила каблуком на подол леди Хоноры и поспешно убрала ногу. Но впервые за четыре недели обучения ее хорошим манерам леди Хонора не сделала замечания — она просто не заметила ее оплошности. Да и вообще леди Хонора не замечала сейчас ничего, кроме сэра Дэнни, и Роузи глаз не могла оторвать от восхищенного лица леди Хоноры.
Господи… Сэр Дэнни и… леди Хонора? Леди Хонора, вдовствующая герцогиня Барнхэмская, баронесса Роуз и… сэр Дэнни Плаймптон, эсквайр?! Невозможно представить их вместе! Другого слова, как «нелепо», здесь не подберешь.
Но зато это может кое-что объяснить. Как, например, то что сэр Дэнни рассеянно похлопал леди Хонору по плечу, когда она пожаловалась ему, что ей пришлось отдать Роузи Тони, чтобы он обучил ее чтению. Далее: он ласково успокаивал леди Хонору, что Тони сам позаботится обо всем, когда леди Хонора выразила озабоченность таинственным исчезновением Людовика. И, наконец, это объясняет, почему сэра Дэнни абсолютно перестал беспокоить заговор графа Эссекса с целью свержения королевы Елизаветы.