Первый полет
Шрифт:
Второй поцелуй оказался столь же нежным. Ладонь девушки словно по собственной воле легла на затылок Кьяри. Ей хотелось, чтобы он ощутил ее силу, понял, что она равный партнер, а не покорная жертва. Кьяри поглаживал ее бедра, талию, груди. Его волосы были длинными и мягкими; Николь отстегнула удерживающую их заколку и рассмеялась, увидев нимб вокруг его головы. В нем не было ни грамма лишнего, одни лишь мышцы. Угловатость форм только усугублялась грубыми рубцами, исполосовавшими тело вдоль и поперек. Он знавал трудные времена. «Кто знает, — думала Николь, пока он целовал ее, спрятав ладони ей под свитер, — кого он ранил?
Она даже не заметила, как осталась без одежды, пока по телу не побежали мурашки. Или виноваты его руки и губы? Она почувствовала восхитительную муку — Кьяри вдруг вошел в нее, и она откликнулась долгим, трепещущим стоном. Он изогнулся, едва не отлетев в сторону; Николь поймала его ногами, скрестив лодыжки у него за спиной, и не сразу осознала, что он пристегнул привязные ремни. Засмеявшись, она сбилась с ритма. Кьяри покраснел — Николь ощутила губами жар — и, отдуваясь, поинтересовался, что ее так рассмешило. Он входил в ее лоно долгими, медленными толчками, а Николь устремлялась навстречу, отдавая себя без остатка. Он застонал, они задвигались быстрее, Николь помогала ему. Время от времени ей казалось, что еще немного — и он извергнется неистово и ликующе, но ничего не происходило — его ладони лишь отыскивали новые укромные места, вызывая у Николь очередной прилив восторга, жажду двигаться все нетерпеливее. В груди вздымалась огромная горячая волна. Николь уже теряла голову, волна наконец обрушилась, и Николь без сил запрокинула голову, дрожа каждой жилкой, онемев от этого безумного экстаза.
Потом она почему-то заплакала. Силы были растрачены до капли, и Николь здорово обрадовало, что Кьяри тоже изможден и вспотел. Николь неторопливо, страстно поцеловала Кьяри и засмеялась от неудержимой радости. Он расстегнул ремни, и они полетели прочь от кресла, сжимая друг друга в объятиях.
— Квалификационная комиссия взяла бы меня за задницу после такого, — ухмыльнулась Николь.
— Тогда им пришлось бы занять очередь, — оскалился Кьяри, а она шлепнула его пониже спины, охнув от удивления и восторга — он все еще оставался сильным и упругим.
— Скажи-ка, Рыжик, твои ожидания оправдались? — поинтересовался он.
— Мужик, — она изобразила негодование, — ты что, ловелас?
— Конечно. Я веду счет.
— Ублюдок!
— Чтобы узнать человека, приходится сойтись с ним поближе.
— Боже, что подумают Андрей с Ханой! — тряхнула головой Николь.
— Они спят в Карусели. Ты решила разбудить и рассказать им?
— Не играй со мной, Бен. И не смейся.
— А ты не напрашивайся.
Николь обняла его покрепче. Несколько секунд он старательно избегал ее взгляда, и при тусклом свечении индикаторов девушка видела, как он играет желваками.
— Сам себя удивил, а? — не выдержала она. — И кто же из нас глупее?
Кьяри вздохнул, искоса взглянув на Николь, и она отпустила его, все еще трепеща от физического наслаждения.
— Николь, в жизни астронавта-одиночки и без того хватает сложностей.
— Но ведь всему приходит конец, не так ли? Будущее не сулит нам ничего хорошего, так что сейчас мы ничем не рискуем.
— У нас есть шанс.
— Только в отличие от тебя я действительно в это верю.
Николь
— Мы выживем, Бен, — настолько тихо, что он не должен был услышать. — Не знаю как, но выживем. Непременно!
8
Последующую неделю они занимались благоустройством и ремонтом корабля, разделавшись с грубым предварительным осмотром, проведенным в первые часы, полные отчаяния. Значительная часть запасов органики пропала, когда обломки вспороли обшивку — либо была просто уничтожена, либо заражена радиацией, но на судне остался аварийный резерв, чтобы не голодать в обозримом будущем. Импровизированный генератор Ханы не подвел, и с каждым днем все больше и больше бортовых систем возвращались к жизни.
Как только шлюпочная палуба вновь заработала, Кьяри отправился на вылазку в одном из научных катеров, чтобы сориентироваться по звездам. Результаты обескуражили всех до единого.
— Мы изрядно отмахали от станции Вулфа, — сообщил он. — Как вы помните, мы отступали на полной аварийной тяге, а задетонировавшие топливные элементы и двигатели тоже неплохо помогли разогнаться. Похоже, сейчас мы в Разрыве Кирквуда — секторе Пояса, свободном от астероидов. Кроме того, мы пересекаем окраины Пояса примерно в трех астрономических единицах от земной орбиты. Учитывая, что в данный момент Земля переместилась относительно Солнца, расстояние до дома существенно больше этого. Сомневаюсь, что мы оказались бы дальше при всем желании.
— А как насчет нашей собственной орбиты? — поинтересовалась Николь.
— Пока судить рано, — пожал плечами Кьяри, — но я бы не сильно надеялся. Мы движемся из Системы под углом к эклиптике. Ни одна из дальних планет не лежит достаточно близко к предполагаемому курсу, чтобы можно было на них рассчитывать, так что на нашу траекторию существенно влияет лишь одно массивное небесное тело — Солнце, находящееся в шести миллионах километров. — Он указал в противоположный конец Карусели: — Мы слишком малы, движемся чересчур быстро. Если наша орбита не параболическая, то очень сильно вытянутая; клянусь, сюда мы вернемся не скоро.
— Если вообще вернемся, — досказала Николь. Кьяри молча кивнул.
— Ладно, — продолжила она, — это еще не конец. Выиграем время. Пусть нас отнесет как можно дальше от засады, а также от Системы, там уж завопим во всю глотку. Конечно, нас могут обнаружить и корсары и подоспеть раньше, чем субсветовой спасатель. Но звездолет…
— Треугольный прогон? — живо переспросил Кьяри. — Скачок на половину светового года от да Винчи, затем обратно к нам? Если риск столкновения минимален, то это… осуществимо.
— При условии, что нас кто-нибудь услышит, — возразила Хана. — Чтобы достичь Земли, нашему сигналу нужно много больше двух часов. Даже если мы вгоним в него каждый эрг нашей энергии, до Земли он долетит лишь слабым шепотком. Аварийный вызов тоже ведется во всех направлениях, и его невозможно сфокусировать. Кто поручится, что его заметят?
— Гарантий у нас нет, как, впрочем, и выбора. Нам всего-то навсего надо продержаться и сохранить эту жестянку в рабочем состоянии два-три месяца. Хоть это-то осуществимо?