Первый полет
Шрифт:
Капитанша отрывисто скомандовала, и два невооруженных самца поспешно подхватили Кьяри, увлекая его прочь.
Николь крикнула ему вслед осипшим от гнева и страха голосом, но его сдавленный, неразборчивый ответ оборвался на полуслове. Она неистово забилась в путах, извиваясь и впиваясь пальцами в сеть, как рвущийся на свободу дикий зверь. Но с каждым рывком тенета становились все крепче — удушая и убивая.
И когда капитанша отобрала оружие у солдата и выстрелила Николь в голову, это был акт милосердия.
11
Она
Снова и снова, раз за разом, она беспомощно следила, как «Скиталец-два» устремляется к корсарской ракете, заряженной антивеществом. Она находилась на борту катера, сидела рядом с Паоло — увидев его, такого славного и отважного, она не удержалась от слез, — рядом с Кэт и Медведем. Паоло всхлипывал, наводя лазеры катера на мишень; во взгляде Кэт полыхало безумие, на губах играла шалая боевая ухмылка; Медведь молился — основательно и спокойно, как и всегда. Из брюха «Скитальца» вырвалась энергия, боеголовка сработала, и Вселенную затопил слепящий свет словно в замедленной съемке. Огненный шар надвигается на катер, неторопливо уничтожая керамику и сталь обшивки и троих людей внутри. Должно быть, смерть их была мгновенной. Но для Николь она растянулась на целую вечность.
Свет погас, сон окончился. А затем возобновился, словно бесконечная кинопленка.
И с каждым повтором Николь все глубже погружалась в водоворот безумия, настолько сильного, что, казалось, возврата не будет никогда. Да и так ли это плохо? Ни тревог, ни надсады, ни ответственности, ни горя. Последний приют. Она уже приготовилась поддаться искушению, когда вдруг ощутила чье-то присутствие. Кьяри возник рядом неизвестно откуда, да и какая разница? Сердце ее подскочило от радости. Она потянулась к нему, но Кьяри остался неподвижен. Он казался печальным и каким-то уязвимым, словно невозвратно лишился чего-то главного. Николь звала его по имени, но не смогла проронить ни звука, тянула руки, и на сей раз он ответил касанием пальцев… Но вдруг изогнулся от боли и по инерции отлетел вперед. Когда же Николь вновь увидела его лицо, оно уже преобразилось.
Лицо осталось человеческим, но на знакомые черты лег отпечаток иного образа… Кошачья физиономия чужака! И не было способов ни помочь, ни защитить его, как не было средства спасти «Скитальца». На глазах у Николь лицо Кьяри померкло, вытесняясь кошачьей маской.
Николь бросилась к нему, неистово стремясь остановить эту трансформацию, но он заскользил прочь, быстро растворившись в обступившей их бездонной тьме.
Николь пробудилась от собственного вопля.
Она лежала на металлической плите, в круге ослепительного света. Ее трясло от озноба, страха и физической реакции на медикаменты, которыми накачали чужаки. Она оказалась не одна — стол обступили инопланетяне. Она была обнажена, но это нисколько не тронуло Николь.
Затем воспоминания обрушились на нее, наполнив душу саднящей болью и первобытным бешенством.
Николь неистово вскинулась, и совершенно не ожидавшие этого чужаки тотчас беспорядочно отпрянули, не зная, как быть дальше. Она воспользовалась
В дальнем конце комнаты раздалось гневное верещание. Николь узнала голос капитанши. По ее команде инопланетяне покинули помещение, и на пороге вырос воин в броне, заполнивший собой весь дверной проем. При нем было оружие, которое он с удовольствием пустил бы в ход. Николь укрылась в самом темном уголке, хотя и не надеялась, что это защитит от выстрела. Этот скафандр наверняка снабжен локаторами, тепловыми и биологическими датчиками, которые обнаружат ее в два счета. Итак, ее время истекает. Что дальше?
Капитанша снова что-то сказала, и воин вышел, закрыв за собой дверь.
Николь почувствовала себя спокойнее, неистовая ярость исчезла бесследно, оставив лишь пустоту в душе и злость на собственную несдержанность, едва не закончившуюся насилием.
Капитанша хранила молчание, зато заговорил Кьяри.
— Николь, — окликнул он, но девушка была настолько ошеломлена, что не откликнулась. Тогда он чуть повысил голос: — Николь, это действительно я, клянусь честью разведчика!
— Выйди на свет, — распорядилась она.
Ей вдруг вспомнилось сновидение, и сердце ее стиснула ледяная рука.
Издали он казался прежним — то же лицо, та же фигура, легчайший намек на знакомую застенчивую улыбку, предназначенную только Николь. Шелковистый комбинезон инопланетян облегал его стройное мощное тело, непристойно подчеркивая красоту телосложения.
И все-таки он изменился. Волосы стали гуще, напоминая гриву капитанши, зрачки превратились в вертикальные овалы, как у кошки… как у инопланетянина. И двигался он с нечеловеческой — кошачьей — грацией, затмившей прежнюю ловкость, доводя даже самый простенький жест до уровня искусства.
Он встретил ее взгляд прямо и открыто, как всегда, готовый к любому выпаду с ее стороны.
— О Господи, Бен, — ее нежные интонации были страшнее крика боли и отчаяния, — что с тобой сделали?
— Пойдем, Рыжик, — отозвался он, привычно вскинув голову. — Надо потолковать.
Как только Николь надела инопланетянский комбинезон, она сугубо профессионально отметила, что одеяние сидит так же хорошо, как и выглядит, ничуть не ограничивая свободу движений. Затем Кьяри проводил ее в конференц-комнату, где их уже дожидалась капитанша.
Николь с опаской села за столом напротив, а Кьяри подошел к окошку пищевого распределителя, извлек оттуда дымящуюся чашку с темной жидкостью и поставил перед Николь. Потом, прихлебывая такой же напиток, разместился между Николь и инопланетянкой.
— Что это? — поинтересовалась Николь.
— А ты попробуй! — ухмыльнулся Кьяри. Николь пригубила, бросила на него озадаченный взгляд и снова отпила.
— Какао?!
— Пять с плюсом, девочка, — кивнул он. — Именно так. Похоже, халиан'т'а такие же сладкоежки, как и мы, а поскольку их синтезаторы запнулись на программах для чая и кофе, я выбрал наиболее подходящий для них напиток.