Первый полет
Шрифт:
— Тридцать шесть Сьерра…
— Эдвардс, повторите, прием неустойчивый. — Николь поманипулировала шумоподавителем и регулятором усиления, пытаясь улучшить качество приема, тут же подумав, что сбоит не оборудование, а она сама. То ли слух отказывает, то ли цепочка между ухом и мозгом.
— Барстоу ближе, тридцать шесть Сьерра, — диспетчер медленно, отчетливо проговаривал слова, чтобы они наверняка дошли до адресата. — Предлагаю вам свернуть…
— Поняла, Эдвардс, — перебила она, — но между мной и Барстоу горы, а я сомневаюсь, что смогу перевалить хоть через пригорок. А к вам изрядная часть пути — под горку.
— Как второй двигатель?
— Следующий пункт повестки дня.
— Вас понял, тридцать шесть Сьерра. Вертолет уже поднялся и направляется к вам. Если можете, передайте по системе «свой-чужой» код пятьдесят пять ноль-ноль,
Устройство автоматического ввода не работало, так что Николь набрала код вручную.
— Передаю, Эдвардс.
— Принято, тридцать шесть Сьерра. Тогда поверните влево, азимут двести шестьдесят.
Она сделала широкий, медленный, плавный разворот, стараясь как можно меньше перегружать единственный двигатель. Снова положив самолет на прямой, горизонтальный курс, она включила зажигание второго двигателя.
Взрыв едва не поверг ее на землю. В капоте двигателя с грохотом разверзлась дыра размером с футбольный мяч, почти без дыма, но зато с пышным хвостом пламени. Одним ударом схлопнув дроссель, она отсекла подачу топлива, дернула за спуск огнетушителя, чтобы затопить двигатель пеной, одновременно стараясь овладеть взбрыкнувшим самолетом, раскачивающимся, словно плоскодонка на штормовых волнах. Гудок зуммера сообщил о том, что она и так уже знала: самолет снова заваливался на хвост, скорость упала, угрожая падением подъемной силы, а вместе с ним — и просто падением. Что ж, придется выжать из уцелевшего двигателя все, на что тот способен, и к чертям последствия, опустить нос, отдавая драгоценную высоту в обмен на скорость и управляемость машины, пойти ва-банк в надежде, что игра стоит свеч. Обошлось сотней футов с мелочью. Но слишком много рубиново заполыхавших индикаторов однозначно говорят, что пытаться снова набрать высоту — риск совершенно недопустимый. Единственный способ отдалиться от земли — удерживать самолет на той же высоте над понижающимся грунтом. Николь совершенно автоматически оглядела окрестности, присматривая место для вынужденной посадки, если дойдет до худшего. Хотя это означало бы, что самолету конец. Впрочем, при таком скверном профиле грунта и сесть-то негде.
— Тридцать шесть Сьерра, мы зарегистрировали потерю высоты.
— Двигатель совсем накрылся. Смахивает на то, что взорвался цилиндр. Был пожар, но потушен. Ситуация под контролем. Самолет тоже. Но он совсем не похож на резвого жеребца, Эдвардс.
— Если обходиться с ним ласково, тридцать шесть Сьерра, то «Барон» наверняка отплатит вам тем же.
Этот человек знает толк в самолетах. Везет же ему. А может, и ей заодно.
— Пока все более-менее. — Николь подалась вперед, вытянув шею, чтобы взглянуть через ветровое стекло. — Эдвардс, по-моему, я засекла ваш вертолет.
— Так точно, тридцать шесть Сьерра, взаимно.
— Большущий, — отметила она, больше для себя. — Впечатляет.
По сути, она даже преуменьшила; рядом с «Сикорским» ее самолет показался бы просто игрушкой, каждая лопасть его пяти винтов превышала размах крыльев «Барона», а в грузовой отсек легко вошел бы весь фюзеляж. Вертолет занял позицию слева от нее, удерживаясь в приличном отдалении, чтобы поток воздуха от его винтов не сбросил самолет на землю.
Осталось еще миль пятьдесят; обычно на такой полет уходит не более четверти часа, если только ветры не дурят, но прошел едва ли не час, прежде чем впереди раскинулась обширная поверхность сухого озера и замаячил в отдалении сам Эдвардс. КДП регулярно вызывал Николь, проверяя, все ли у нее в порядке. А пару раз в паузах между переговорами она была напугана странным шумом в кокпите, но тут же, с досадой тряхнув головой, осознавала, что это ее же собственный голос. Она громко мычала мелодию одной из любимых песен Лайлы Чени и вспомнила, как однажды, когда они едва-едва разминулись с верной смертью, Паоло да Куна со смехом сказал ей, сидя за столиком с остатками сэвише [8] и паэллы [9] и бутылкой превосходной текилы, что все зависело от безупречности ее действий, и она провела все без сучка без задоринки. Ощутив укол боли — «Проклятие, сейчас не время и уж тем более не место!» — она подумала, что, наверное, никогда не сможет излечиться от горечи утраты. Быть может, теперь настал ее час присоединиться к нему и Гарри Мэкону. Рухнуть здесь раз плюнуть.
8
Блюдо
9
Блюдо, ароматизированное шафраном, состоящее из риса, мяса, рыбы, моллюсков и овощей.
— Тридцать шесть Сьерра, здесь Эдвардс.
— Валяйте, Эдвардс, — откликнулась Николь, испытывая к собеседнику благодарность за то, что он перебил безрадостный поток мыслей. — Здесь тридцать шесть Сьерра.
— Вы видите поле?
— Так точно.
— Тогда ладно, передаем вас с рук на руки. Связь с Вышкой на частоте сто двадцать и семь десятых.
— Один-два-ноль-точка-семь, — повторила она. — Спасибо за помощь, КДП.
— Всегда пожалуйста, тридцать шестая. Пока что удача сопутствовала вам, так держите же ее за хвост до самого дома.
— Уж постараюсь.
Николь ввела частоту на второй канал передатчика, потом перебросила ее на первый; в случае ошибки это даст возможность переключиться обратно на частоту КДП. Вышка уже ждала ее.
— Альтиметр ноль восемь, тридцать шесть Сьерра, — сообщили оттуда, и Николь соответственно отрегулировала показания барометрического альтиметра. Страховка для страховки страховки, потому что ту же информацию отображали — причем куда более точно — встроенный радиоальтиметр и приемник, считывающий информацию с передатчика Вышки. Если понадобится, можно узнать высоту полета с точностью до миллиметра. Пока же, без малейших усилий со стороны Николь, судьба подарила целых две с половиной тысячи футов, благодаря понижению уровня грунта от плоскогорья высотой в пять тысяч футов до плоскости озера, приподнятой всего на две тысячи двести футов. К несчастью, уцелевший двигатель чем дальше, тем больше пошаливает, с каждым разом взревывая все недовольнее. Показания датчика компрессии то и дело скакали — один цилиндр почти наверняка работает не в такт; возможно — да чего там, скорее всего — головка цилиндра треснула.
— Направление ветра триста одиннадцать…
— Черт, — в сердцах проронила она. Мало того, что встречный, так еще почти боковой.
— …скорость пятнадцать, в порывах до двадцати пяти.
Чем дальше, тем хуже. Николь прикинула, не отказаться ли от посадочной полосы и не приземлить ли «Барон» прямо на озеро. Это проблем не составит, сухое озеро Роджерс — одна из главных причин местонахождения базы Эдвардс именно здесь. Твердая, плоская, как блин, поверхность раскинулась на многие мили во все стороны и являет собой идеальное место для посадки. Николь поделилась своими раздумьями с Вышкой.
— Поддерживаем, тридцать шесть Сьерра. Если ваши дела настолько плохи, то это может оказаться наилучшим выходом.
Потрясно. Осталось только начать да кончить.
Она чуть прибрала дроссель, подав штурвал вперед, чтобы опустить нос самолета, и начала неспешный, осторожный спуск со скоростью сотни футов в минуту. Следующим пунктом программы надо привести самолет к ветру, воспользовавшись его силой и для торможения, и для сохранения стабильности полета. В одномоторном самолете отказ двигателя означает, что ты управляешь большим, неуклюжим да вдобавок не столь уж обтекаемым планером. Но если самолет двухмоторный, то уцелевший двигатель постоянно норовит завернуть самолет в противоположную сторону — в данном случае правый двигатель все время заворачивает нос налево. Противодействовать его норову можно, лишь до упора выжав правую педаль; двигатель тянет в одну сторону, элерон — в другую, и самолет летит более-менее ровно. Повернуть налево — не проблема, надо лишь уступить естественному сносу, а вот для поворота направо надо убавить обороты и дать преимущество элерону. Испробовав это, Николь убедилась, что стрелка компаса начала поворачиваться.
И тут фюзеляж затрясся; быть может, самолет просто прошел через турбулентные потоки воздуха — подобие булыжной мостовой или классических манхэттенских ухабов для автомобиля, — но Николь тотчас же поняла, что дело отнюдь не в этом. Мимолетный взгляд на приборную доску, а затем на двигатель подтвердил опасения. Обороты заметно упали, и даже невооруженным глазом видно, что винт крутится заметно медленнее. Николь вернула дроссель в прежнее положение, но услышала лишь угрюмое урчание справа и не обнаружила почти никаких перемен в работе мотора.