Первый удар (сборник)

Уланов Андрей Андреевич

– Исполнительный – поворот!

Вахтенный штурман четко отрепетовал команду и шагнул ближе к залитому спиртом бочонку компаса, продолжая то и дело скашивать глаза на мателотов. Огромный корпус линкора глубоко ухнул, когда в его борт ударила особо крупная волна, – брызги встали стеной.

– Дождя так и нет? – ни к кому особенно не обращаясь вопросил командир «Кайзерин». Именно после этого вопроса старший сигнальный офицер посмотрел на жмущихся к легким щитам ходового мостика гардемаринов Ресторффа и Аугсбурга с таким многообещающим выражением в глазах, что тех вынесло наружу сразу. Усиливать сигнальную вахту на очередные 40 минут. Ждать.

И именно поэтому они не имели возможности

лицезреть тот исторический момент, когда переданная адмиралом фон Ингенолем в штаб Флота Открытого моря телеграмма была принесена рассыльным на мостик «Кайзерин». Та же телеграмма была принята радиотелеграфными аппаратами всех линейных кораблей за исключением концевого корабля 1-й эскадры «Нассау»; причина этого так и осталась необъясненной, поскольку все прочие передачи принимались этим кораблем вполне исправно. Впрочем, его офицерам оставалось сравнительно недолго ждать того момента, когда они сравнились по уровню информированности с остальными. Как без труда можно было прочесть в газетах уже на следующий вечер, фон Ингеноль проявил несомненную проницательность, не только уведомив штаб Флота, что «будет активно искать возможность встречи с частью британского флота», но и сообщив, что «полагает сражение с британскими линейными кораблями неминуемым».

Находясь на исходе долгой и насыщенной событиями жизни, я, возможно, являюсь одним из последних ветеранов великих морских сражений той далекой войны. А как человек, принимавший участие в Сражении за восточную оконечность (в звании гардемарина, на линейном корабле «Кайзерин») и в Ютландском бою (в звании лейтенанта, командира башни главного калибра на линейном корабле «Рейнланд»), я с неизменным интересом встречаю работы, посвященные двум этим сражениям – и особенно первому.

Тем большим было мое разочарование неудачей статьи. В очередной раз затронув столь важную тему, как причины фатальной ошибки вице-адмирала Воррендера, эта работа, к сожалению, не развила ее далее повторения обычных ошибок, присущих и более ранним попыткам анализа. Следует отметить, что автор статьи несомненно находился под значительным влиянием сразу нескольких капитальных трудов, считающихся в настоящее время «признанными источниками». В первую очередь это касается уже упоминавшейся книги X. Вильсона, во вторую – недавно переизданного с исправлениями труда Дж. Кэмпбелла «Сражение за восточную оконечность. Анализ боя» (Лайонз Пресс, Ливерпуль, 2001), и в меньшей степени – книги «Артиллерийский огонь дредноутов в Сражении за восточную оконечность. Аспекты управления огнем» Дж. Брукса (Франк Касс Паблишерз, Лондон, 2002).

«Погода быстро ухудшалась…» – написал в своей статье капитан ван дер Бургх. При всем моем уважении к редакции «Боевых кораблей», в данном конкретном случае я полагаю это замечание грубейшим заблуждением. Погода действительно ухудшалась в течение значительной части ночи и далее с утра – но ухудшалась она для Хиппера, а никак не для находящихся значительно южнее его основных сил Флота Открытого моря и британской 2-й эскадры линейных кораблей. Несмотря на мой преклонный возраст, я не могу пожаловаться на плохую память; но даже если редакцию не убедят мои слова о том, что в плане условий видимости погода в этот день с самого рассвета была на редкость удовлетворительной, я могу сослаться на фактические документы. Последние были обнаружены мной в ходе работы с архивом покойного капитана-цур-зее фон Меерхофа (в 1914 году – командира плутонга на легком крейсере «Страсбург»), доступ к которому был любезно предоставлен мне его внуком.

Итак, когда эскадра Хиппера покидала устье Яде (15 декабря, 03:00), море было достаточно спокойным, но облачность весьма плотной, а ветер слабым, южным. В 08:00, сохраняя прежний ход, Хиппер поменял курс на WSW³AW, обходя Доггер-Банку и направляясь в сторону английского побережья. Ветер к этому времени посвежел, были отмечены первые дождевые шквалы. Аналогичные погодные условия наблюдались и в последующие часы, а к полудню (то есть после 9 часов 15-узлового хода) эскадра Хиппера впервые в этот день вошла в полосу дождя и видимость ухудшилась еще больше. Более того, к вечеру 15 декабря было отмечено значительное усиление ветра, с периодическими шквалами и обильными осадками. К полуночи же (то есть 21 час спустя начала операции) дальнейшее усиление волнения, ветра и дождя привело к тому, что опознание отдельных ориентиров на открывшемся берегу Англии было весьма затруднено. Особенно тяжелыми погодные условия стали для германских эсминцев. В любом случае, учитывая отнюдь не оптимальные обводы большинства судов того времени, заливаемость носовых оконечностей многих кораблей Хиппера (и особенно его легких сил) в создавшихся условиях снижала их боевую ценность в разы.

Действительно, как было вполне к месту отмечено автором, крейсера Хиппера еще до подхода к побережью Йоркшира передали ему сообщение о том, что использование артиллерии становится полностью невозможным. Как Кэмпбэлл в своей классической работе, так и ряд других исследователей, упоминая это сообщение и рассматривая его последствия кратко констатировали, что еще до обстрела Скарборо и Уитби Хиппер принял решение отвести свои легкие крейсера «из-за ухудшающейся погоды». Как известно, только крейсер «Кольберг», имевший на борту мины заграждения, остался для установки мин, после чего также отошел.

Получается, что автор, казалось бы, прав. Однако капитан ван дер Бургх совершенно упускает из виду тот немаловажный факт, что выход в море эскадр Хиппера и фон Ингеноля разделяли многие часы. Кроме того, погода была не одинаковой не только на протяжении всего времени операции (если рассматривать ее в целом), но и в пространстве. В то время когда силы фон Ингеноля оставались в пределах восточной оконечности Доггер-Банки, Хиппер со своей эскадрой обошел южную оконечность последней, после чего и повернул к английскому побережью. Именно в этот момент, находясь в 170 милях от последнего, он и столкнулся со штормом. Как известно, к восходу солнца, когда шторм достиг максимальной силы, Хиппер разделил и «перетасовал» 1-ю и 2-ю разведывательные группы, направив часть кораблей к Хартпулу (условно, я предпочитаю называть эту часть эскадры «северной группой»), и другую часть («южную группу») – к Скарборо. Впрочем, Хартпул и Скарборо разделяют всего около 30 миль, и учитывая кратковременность действий эскадры Хиппера в виде двух изолированных групп, риск для него был сравнительно невелик.

Как сам автор статьи, так и упомянутые выше авторы совершают здесь одну и ту же устоявшуюся, но совершенно неприемлемую ключевую ошибку, объединяя собственно сражение главных сил Флота Открытого моря со 2-й эскадрой линейных кораблей Большого Флота и силами прикрытия (I) – и целую серию стычек отдельных отрядов из состава 1-й и 2-й Разведывательных групп контр-адмирала Хиппера с легкими силами британского флота у побережья (II). Впрочем, в отдельную категорию (III) можно выделить и серию контактов кораблей Хиппера и эсминцев передового дозора эскадры вице-адмирала Битти (имевшего 4 линейных крейсера) в период 4:20-6:10. Несколько независимых эпизодов перестрелок британских эсминцев 4-й флотилии с германскими эсминцами и легкими крейсерами привели к получению повреждений эсминцами «Линкс», «Амбускейд» и «Харди» – но никаких последствий для дальнейшего хода собственно Сражения за восточную оконечность эти стычки, так же как и действия эскадр Битти и Хиппера, не имели и далее не рассматриваются.

«…Один легкий крейсер противника поврежден, один, несомненно, потоплен. Также повреждено как минимум два вражеских эсминца, еще один потоплен. Наши корабли повреждений от вражеского огня не имеют, но повреждения от плохих погодных условий на эскадренных миноносцах значительны».

Лейтенант закончил чтение телеграммы. Несколько секунд все молчали, потом командир линкора подал пример, громко хмыкнув, и вскоре хмыкали уже все: будто долго только и ждали этого момента.

– Возведут в дворянство и собачку Франца тоже? – предположил Дальвиг, одной из слабостей которого была зависть к титулам. На шутку не обратили внимания, и он замолчал – то ли обиженный, то ли неожиданно поумневший.

– Один легкий крейсер… – протянул кто-то из офицеров с такой сложной интонацией, будто испытывал одновременно и иронию, и недоверие, и на всякий случай – настороженное уважение к субъекту разговора. Передать это у него получилось просто здорово. – Один… эсминец. И без повреждений, кроме как от ветра и волн…