Первый всадник
Шрифт:
— Я ездила к родителям. У меня на автоответчике полно сообщений. — Она говорила доброжелательно, даже с некоторым раскаянием.
— Вы собирались перезвонить? Наступила тишина.
— Понимаете... — ответила наконец девушка, — по-моему... Мне нечего сказать. Вот только... жаль, что так получилось. Но об этом нет смысла говорить.
— Нет, есть, — возразил Фрэнк. — Статья очень важная. Энни молчала так долго, что он не выдержал:
— Доктор Адэр?
— Да, слушаю.
— Я сказал, что статья очень
— Слышу. Но не могу вам помочь.
— Вообще-то можете, только не хотите. Я все пытаюсь понять почему.
— Ну... — Тут она замолчала так надолго, что Дейли показалось, будто она положила трубку. — Мне надо идти.
— Но это невежливо!
— Что?! — Обвинение ее поразило. Фрэнк пожалел, что ни разу не испытал этот прием на Глисоне.
— Невежливо! Сами посудите! Я прошел огонь, воду и медные трубы. Потратил целое состояние. А вы даже разговаривать не желаете.
— Я не могу.
— Почему?
— Просто не могу.
— Из-за Глисона, да?
— Что? — удивилась Энни.
— Говорю, из-за Глисона? Нила Глисона?
— Мне надо идти.
— И все? «Мне надо идти» — это все, что вы можете мне сказать?
— Честное слово...
— Вас что, заставили... — он запнулся, пытаясь верно подобрать слова, — дать клятву молчания?
Снова молчание.
— Послушайте, доктор Адэр...
— Энни.
— Что?
— Меня все зовут просто Энни.
— Хорошо. Энни, мне казалось, что мы друг друга понимаем. То есть пока не началась вся эта... — Внезапно Фрэнк замолчал. На язык просилось не слишком куртуазное словечко, а перед Энни ругаться не хотелось. — Но сначала ты мне так помогала!
— Спасибо, — ответила Энни.
— Так, может, поужинаем?
— Что?
— Ну его, этот Шпицберген. Пойдем ужинать. Выбирай день и место. Только никакой канадской кухни.
— Неожиданно... — помолчав, ответила Энни. — Пожалуй, не стоит. В нынешних обстоятельствах это не самая лучшая идея.
В ее голосе мелькнуло такое искреннее сожаление, что Фрэнк решил рискнуть.
— При каких обстоятельствах? Не знаю никаких обстоятельств.
Энни рассмеялась:
— Но ты же хочешь меня расспросить, а я не могу ничего рассказать.
— Не можешь? Значит, ты все-таки что-то подписала! Энни сердито вздохнула:
— Мне надо идти. Все равно ничего не выйдет.
— Не бросай трубку! Дай мне еще один шанс!
— Поговори лучше с доктором Киклайтером.
— Надо же, как я не догадался! — воскликнул Фрэнк. — Ну конечно!.. Беда в том, что он отключил телефон.
— Мне очень жаль. Он человек занятой.
— Все мы такие. Ты тоже. И я! Даже Глисон занят!
— Да, знаю, извини... Мне и правда пора идти. Честное слово!
— Почему?
Она сделала глубокий вдох.
— Потому что у меня цыпленок в духовке, и он уже горит, кухня потихоньку наполняется дымом, и если я ничего не сделаю, скоро сработает пожарная сигнализация, и приедут пожарные, а за ними — полиция, и меня выгонят из квартиры, я стану бездомной побирушкой и замерзну насмерть — ты этого хочешь?!
Фрэнк задумался.
— Нет. Но через неделю я перезвоню, и мы с тобой обязательно поужинаем.
Глава 11
Лос-Анджелес, 11 апреля 1998 года
Сюзанна повесила сумку с подгузниками на локоть, взяла малыша на руки и сложила новую коляску. Наконец-то научилась: надо просто нажать ногой педальку — она сама схлопнется! Пожилая китаянка взяла коляску, чтобы Сюзанне было проще войти в автобус.
— Я поставила ее вот тут, — сказала китаянка, когда Сюзанна расплатилась. Коляска стояла в углу, рядом с водительским сиденьем.
— Огромное спасибо!
— У вас прелестный малыш.
— Вы тоже так думаете? — обрадовалась Сюзанна, наклонилась к малышу и поцеловала его в щечку. — Настоящая куколка, правда?
Попросив водителя сказать, когда будет бульвар Уилшир, Сюзанна села впереди, у прохода, поставила рядом с собой сумку, чтобы никто не сел, и слегка нажала малышу на носик-кнопку. Он от этого всегда начинал смеяться. Вот и сейчас заагукал, замахал ручками и улыбнулся — появились ямочки на пухлых щечках.
— Откуда взялся такой красавчик? — заворковала Сюзанна, легонько подбросив малыша в воздух. — Ну-ка скажи, откуда? А?
За окном скользили дома, Сюзанна провожала их взглядом, слегка покачивая Стивена, чтобы тот не шумел. С ума сойти, как много в Лос-Анджелесе асфальта! Какие крохотные домики! И что толку от этих пальм? Когда солнце висит прямо над головой, от них нет даже тени. Торчат у дороги, как фонарные столбы.
Плохо. В воображении пальмы всегда растут на пустынном песчаном пляже, прямо над водой, омываемые пенистыми волнами, которые гонит к берегу легкий бриз. Синими-синими волнами. И небо, небо обязательно безоблачное. А здесь пустыня, кругом один бетон и пальмы...
Уродские. Самые что ни на есть уродские пальмы. И пейзаж, кстати, тоже премерзкий, даже здесь, рядом с Беверли-Хиллз, где все должно быть безупречно. Все равно премерзкий. И это одна из самых красивых улиц, по которым ходят автобусы!
Сюзанна со Стивеном уже в четвертый раз ехали на новом автобусе.
Малыш сморщился и начал причмокивать, но Сюзанна и без того знала, что пора кормить — груди ощутимо набухли. Лучше сейчас покормить, иначе молоко может просочиться, а вечером одежду надо вернуть в магазин (все ярлычки, не сорванные, Сюзанна спрятала так, чтобы их не было видно).