Пёс империи

Побережник Николай

– Это что за явление? – старший разъезда, судя по свернутому вымпелу за голенищем сапога, остановил коня рядом с Кинтом.

– Должно быть, ищет клад могильщиков Сырой рощи, – хохотнул молодой парень, что остановился рядом, двое других объехали Кинта и встали так, чтобы не попадать в сектор выстрела своих товарищей, – уже не первый сумасшедший, наслушавшись баек, пытается тут что-то искать.

Грамотно, молодцы, – подумал Кинт, а потом прикрыл руками одну из кучек вскопанного грунта и запричитал:

– Вам-то, вам-то что? Ездят,

высматривают… Чего вам? Я первый приехал!

– Да он не в себе! – старший разъезда расплылся в улыбке, – эй, дружище, ты что, веришь в эти россказни?

– Верю, не верю, твое какое дело? – огрызнулся Кинт, утер нос, размазав грязь, и снова прикрыл руками ямку, – найду, делиться не буду!

– Кроме червей, ты там ничего не найдешь! – рассмеялся молодой.

– Поезжай тогда куда ехал! – Кинт скривился в улыбке.

Старший разъезда медленно объехал экипаж, хмыкнул и молча подал сигнал рукой продолжить движение.

– Езжайте! Я первый приехал! – крикнул Кинт вдогонку, отметив, что лицо старшего ему очень знакомо и вспомнил, что он был принят в службу буквально за пару недель до начала Северной войны, в одно из кавалерийских звеньев под командованием ныне покойного Ракэ.

Разъезд свернул левее, объезжая Латинг, и когда он скрылся за перелеском, Кинт продолжил рыть землю.

Спустя полчаса в салон экипажа были свалены несколько коротких кавалерийских карабинов, пара шестиствольных картечников, длинноствольная винтовка с прицельным окуляром, несколько пистолетов, ящик с патронами и прочей мелочью, а также шкатулка с золотыми кестами. Оставалось найти еще два тайника, но Кинт решил, что пока достаточно выкопать еще один, забрался в экипаж и стеганул глухую лошадь.

С трудом разыскав и выпотрошив второй свой «клад», Кинт вернулся в Латинг, объехал город с востока и подкатил к воротам службы охраны северо-восточного треста железных дорог.

– Тебе чего? – из-под караульного грибка вышел часовой.

Вытерев рукавом лицо, которое не стало лучше и привлекательней, Кинт сказал:

– Господин Тьетэ здесь?

– Здесь.

– Я к господину Тьетэ.

– Ага, – хохотнул часовой, подойдя к экипажу, – чего уж, к самому императору! Только тут его нет, тебе в столицу надо.

Резким движением, Кинт обхватил часового ладонью за затылок и приложил о медный поручень.

– Нельзя дежурить по одному, что же вы так, – тихо посетовал Кинт, выбираясь из экипажа.

Он аккуратно перетащил часового под грибок, открыл ворота и въехал на территорию депо.

Внутри почти ничего не изменилось, разве что башня – остатки старой крепости, она почти до основания разобрана на камни. Казарма была именно в том виде, в котором ее помнил Кинт. Вместо двухосной повозки, на которой все время разъезжал Тьетэ, теперь стоял моторный экипаж, блистающий на солнце латунными и медными деталями отделки. А вот здание конторы расстроилось, из камней разрушенной башни была возведена пристройка со вторым этажом. Окно было открыто, и в нем мелькнул силуэт, который Кинт сразу узнал. Рядом с коновязью у казармы был летний умывальник, умывшись и приведя себя в порядок, избавившись от бушлата возницы, Кинт толкнул дверь конторы… тут же попав в отгороженный кованой решеткой тамбур, напротив вскинулись двое бойцов, один них сидел на табурете рядом с оружейной пирамидой и пристраивал в нее карабин, но отвлекшись на гостя завалил всю пирамиду.

– Привет, – Кинт выставил вперед ладони, – Будьте добры, пригласите господина Тьетэ.

– Что за шум? – По лестнице со второго этажа спускался Тьетэ.

– К вам теперь и не попасть, чтобы просто так попить чаю… – Кинт повернулся к Тьетэ.

Тьетэ замер и пригнулся, еще не спустившись с лестницы, чтобы разглядеть того кто в клетке тамбура.

– Глазам не верю!

– Да я и сам, господин Тьетэ, порой не верю в то, что происходит.

– Откройте, – Тьетэ замахал рукой в сторону жандарма и поспешил к решеткам.

Кованая решетка тоскливо скрипнула петлями, и Кинт шагнул навстречу Тьетэ, они сначала пожали руки, а потом все же обнялись, похлопав друг друга по спинам.

– И простите за парня, но не стоит выставлять караульного одного, – Кинт виновато улыбнулся.

– Какого парня? – не понял Тьетэ, но со стороны ворот уже доносился звук свистка, а потом и крик, – тревога!

– Ты в своем репертуаре, Кинт Акан!

Услышав имя, двое жандармов даже как-то подтянулись, в попытке изобразить строевую стойку.

– Парни, даже не думайте болтать обо мне в местных забегаловках, – Кинт погрозил им пальцем, я серьезно.

– Госп… – в дверь влетел караульный, и словно ударившись о невидимую стену замер, увидев как Тьетэ и Кинт стоят рядом, мило беседуют, а на его лбу уже налилась фиолетовая шишка.

– Прости, дружище, – Кинт повернулся к нему, – но это тебе урок, ты должен был заставить меня выйти из экипажа, а потом, находясь на безопасном расстоянии, выяснять кто я и зачем.

– Подмените его, – сурово бросил Тьетэ жандармам и, похлопав Кинта по спине сказал, – ну, пойдем наверх, нам есть о чем поговорить.

– О да, поговорить надо о многом.

Разговор затянулся почти до вечера, Тьетэ даже посылал человека в ресторанчик при депо за обедом на две персоны. Когда Кинт и Тьетэ поведали друг другу обо всех, или почти всех, перипетиях жизни с момента их последней встречи в предвоенном Тэке, Тьетэ сказал:

– Ты знаешь, а мне как-то показалось, что я тебя видел в прошлом году.

– Вам не показалось, господин Тьетэ, я тоже вас видел, но не имел возможности встретиться.

– Слава Небесам, я то уже подумал, что стал слаб глазами.

– Вы совсем не изменились, разве что камзол немного шире.

Тьетэ расхохотался и похлопал себя по животу.

– Ничего не поделаешь, возраст, да и твоими стараниями в прошлом, я сумел организовать очень серьезную службу, очень редки теперь нападения, даже городской совет часто привлекает моих людей к охране правопорядка, во всяком случае, район депо ты теперь не узнаешь.

– И что, я теперь могу спокойно прогуляться до своей комнаты во флигеле, не рискуя быть ограбленным как зазевавшийся чужак?