Пес имперского значения
Шрифт:
— Это и есть тот самый Беляков? — Хаммер приподнялся на цыпочки, чтобы получше разглядеть председателя колхоза имени Столыпина.
— Он, — кивнул Сагалевич. — Оцени масштаб личности — особа, приближённая к вождю.
— И о чём я должен говорить с ним сегодня вечером?
— Не догадываешься? — президент опять притянул родственника. — Купишь ему автомобильный завод.
— Но зачем?
— Не умничай… Что значит, зачем?
— Но русские же будут делать на нём танки.
— Вот и хорошо. Это подорвёт советскую экономику, и у Сталина уже не хватит денег на флот. И Америка сможет спать спокойно.
—
— Конечно! Ты главное, Арманд, всегда слушай старших. Зачем тебе думать самому, когда рядом есть добрый дядюшка Соломон.
— Дядюшка? — в глазах американского миллионера загорелись одновременно счастье и надежда.
— Я на это надеюсь, — балтийский президент усилием воли выжал слезу умиления. — Вспомни про Беню, кем он стал? Правильно, корсиканским королём. Или Володя Финк, да вот он! Видишь? Они всегда слушали советы дяди Соломона и никогда не задавали глупых вопросов. Да, чуть не забыл, подари ещё Александру Фёдоровичу два трактора.
— Зачем? — спросил новообретённый племянник, и осёкся, вспомнив предупреждение.
Но Сагалевич уже пребывал в добродушном расположении духа:
— Мальчик мой, председатель так загрузил работой своё хозяйство, что в его колхозе стали в четыре раза меньше пить. А если у него будет ещё два трактора, так и вообще бросят. Представляешь, какие убытки понесёт местная водочная промышленность? Ладно, иди… И так я с тобой заработался, а ведь сегодня суббота.
— А у меня?
— А у тебя не считается. Вредительство — это не работа, а удовольствие.
Окрылённый добрым словом Хаммер ушёл в сторону ратуши, где уже накрывали столы для торжественного обеда, а Сагалевич глубоко задумался. Да, танки, конечно, штука хорошая, но Каменев ещё и на новые авианосцы денег в долг просил. Обещал отдать с победой коммунизма. И что теперь? Свои-то жалко! От одной такой мысли настроение портится…
Соломон Борухович вздохнул, поправил котелок, и побрёл, опираясь на тросточку, к гостевым скамейкам, где недавно видел господина Дрейфуса собственной персоной. Инкогнито, разумеется. Ведь у Австрии, помнится, нет морской границы?
Глава 16
Где-то в Лондоне дождь поливает с утра
Мостовые изношенных кэбами стрит.
В пабах мест не найдёшь. И на биржах игра
Переходит в привычный британский гамбит.
Сергей Трофимов
"Известия. Москва. 14 июля 1934 года.
Рабочие нижегородских заводов с горячим одобрением приняли постановление Конотопского районного суда о лишении британского гражданина Георга Фридриха Эрнста Альберта Саксен-Кобург-Готского звания адмирала Российского Флота, лишении его государственных наград, и возбуждении уголовного дела по расследованию совершённых преступлений.
Данный гражданин в настоящее время под псевдонимом Георга Пятого Виндзорского является королём соединённого королевства Великобритании и Северной Ирландии. С 1910 года он вступил в преступный сговор со своим двоюродным братом, печально известным Николаем Романовым, для ведения антироссийской, а с 1917 года и антисоветской деятельности по дискредитации монархического строя в нашей стране и подрыва экономической и военной мощи путём втягивания
Профсоюзный комитет Горьковского Автомобильного завода на проведённом митинге выступил с инициативой проведения коммунистических субботников, а заработанные средства назначить в качестве премии за поимку особо опасного преступника"
Лондон. Прохладное лето 34-го.
— Нет, вы видели это, сэр Джеймс? — худощавый джентльмен в несколько старомодном сюртуке был взбешён до крайности, о чём можно было судить по некоторым косвенным признакам. Но лицо, как обычно, оставалась бесстрастным, а голос спокойным. Разве что бакенбарды чуть более топорщились в стороны.
Его собеседник, названный Джеймсом, не ответил. Он невозмутимо ковырял серебряной ложечкой в мозговой говяжьей косточке, поданной клубным поваром со свежей клубникой и молодым горошком. Разве можно обсуждать что-то, если ещё ждёт восхитительная холодная телятина с крыжовенным джемом?
Но мистер Джозия Кроншоу не унимался, так и зудел над ухом своим резким выговором, выдававшем уроженца Девоншира, и мешал сосредоточиться на еде. И эта дурацкая привычка называть всех сэрами! Будто другие смогут переступить порог викторианского особняка на Пипкингей-стрит, в котором и располагался Клуб.
Именно так, просто, скромно и без затей Клуб назывался в последние сто тридцать лет и ни в каких дополнительных титулах не нуждался. Так же как на танке была бы неуместна весёленькая, в цветочек, раскраска.
— Не желаете присоединиться, Джозия? — Джеймс Клаттон, восьмой граф Блохловилл, промокнул губы салфеткой, покончив с телятиной, и ожидал десерта.
— Как вы можете спокойно есть, когда в мире творится чёрт те что?
— А что, разве от этого poires flamb'ees стали хуже?
— Нет, но…
— Вот именно, дорогой Кроншоу, вот именно. Может, всё же попробуете? Нет? Зря вы так — груши в горящем коньяке прекрасно излечивают чёрную меланхолию и сплин, а если есть их с fromage Brie…. Попробуйте!
— Неужели настоящий сыр бри? — бакенбарды мистера Джозии зашевелились, как уши почуявшей вальдшнепа легавой, а нос будто вытянулся, вдыхая аромат, способный вызвать рвотный рефлекс у профана, но заставляющий учащённо биться сердце ценителя и знатока. — Контрабандный, разумеется?
Странный, на первый взгляд, вопрос имел под собой глубокую политическую подоплёку. Хитросплетения внутрисемейной борьбы Ротшильдов английских, обидевшихся на своего парижского родственника за поддержку просоветской тирании Соломона Боруховича Сагалевича, лишили старую добрую Англию настоящего французского сыра. Его просто запретили вывозить из страны, объявив стратегическим продуктом, а швейцарские подделки гурманов не устраивали. И потому цены на дефицитный товар резко поползли вверх, чем не преминули воспользоваться предприимчивые британские контрабандисты. За определённую мзду их суда беспрепятственно грузились в Нанте или Бресте, а не заплативших с трогательным единодушием топили как сторожевики Французской Республики, так и подводные лодки Корсиканского королевства. Злые языки поговаривали, что при выполнении совместных операций воюющие между собой стороны одалживались у противника то торпедами, то снарядами. А в часы затишья распивали бочонок-другой Beaujolais Nouveau…