Песчаный город
Шрифт:
Но иногда случается, — когда сборщики податей чрезмерно обогатятся этими средствами, — что султан поступает с ними так же, дабы заставить их возвратить неправильно взятое.
Однажды, когда доктор Шарль Обрей находился в Рабате, куда по приглашению эль-Темина он поехал изучать по прибытии каравана воспаление глаз, — страшную болезнь, которой путешественники по Сахаре опасаются больше всего, Хоаквин, которого ему дали в спутники, пришел сказать доктору, что мухтсиб (начальник фецекой полиции) послан султаном заставить сборщика податей провинции возвратить награбленное; и этот мухтсиб, по приезде начал свое дело мастерски.
Назвав вероломному агенту сумму, возвратить которую приказал ему султан, и получив по обыкновению уверение в бедности, а не деньги, он велел запереть его в клетку, где находился лев, не евший со вчерашнего дня, и приковать таким образом, чтобы лев не мог достать до сборщика, пока тот стоит прижавшись и не делая ни малейшего движения.
Это приключение занимало в ту минуту весь Рабат, и Шарль Обрей в сопровождении своего чичероне последовал за толпой к этому зрелищу. Осужденный был человек, известный своей редкой энергией. Он объявил, что Аллах докажет его невиновность, и что лев будет побежден в этом поединке. Он знал, что закон и обычаи воспрещали предавать мусульманина смерти из-за денежного вопроса: следовательно он был уверен, что его не заморят голодом, и что он должен опасаться только когтей льва.
Когда доктор подошел к клетке, которую мухтсиб велел перенести на главную площадь Рабата, пытка длилась уже два дня. Накануне лев только бешено прыгал до самого конца своей цепи, чтобы постараться схватить свою жертву; но теперь зверь, убежденный в бесполезности своих усилий, лег, вытянувшись, как можно дальше по направлению к каиду. Надо было видеть с какой свирепой алчностью глядел он на него, раскрывая и закрывая свои большие глаза, как будто заранее вкушал удовольствие, с каким его сожрет… Бен-Аис — так звали каида — стоя неподвижно в углу клетки, ухватившись левою рукою за решетку, чтобы поддержать себя в утомительной позе, которую вынужден сохранять, из хвастовства осыпал льва оскорбительными названиями.
Так продолжалось еще два дня. Лев, побуждаемый голодом, все делался страшнее, и каид, которому одна минута дремоты доставила удар когтями, разорвавший ему икру, наконец, уступил, побежденный не страхом, а сном. Он заплатил сумму, назначенную ему, и сохранил не только свое место, но все привилегии, связанные с ним.
Коран запрещает всякому мужчине налагать руку на женщину, и поэтому в каждом Марокканском городе есть палачиха, называемая в насмешку ахрифа, то есть снисходительная. Но справедливость требует сказать, что здесь жалуются властям на женщин только в последней крайности.
— Я в Марокко уже двадцать лет, — сказал Хоаквин доктору, который собирал у него все сведения об этих странных обычаях, — но видел казнь женщины только один раз ахрифа отрубила ей голову ятаганом со всем проворством записного палача.
— Женщина не создана для подобного ремесла — ответил доктор, — я полагаю, немногие добиваются чести занять этот пост.
— Напрасно вы это думаете, сеньор: ахрифы очень уважаемы в Марокко, притом они находятся под покровительством пророчицы Аэши.
— Это что еще за женщина?
— Вы требуете от меня новой экскурсии в область исторической легенды, — напыщенно сказал бывший студент Саламанкского университета.
— Сеньор Хоаквин хочет заставить себя просить?
— Нет, сеньор, я повинуюсь вам. Аэша — дочь меккского патриарха Абу-Бекра. Магомет, который хотел привлечь на свою сторону этого человека, очень влиятельного в своем племени, сватался за его дочь, еще ребенка; брак был отложен, и Магомет взял ее своей второй женой, когда ей минуло пятнадцать лет. Магомет нежно любил ее всю жизнь, и она сопровождала его во всех его путешествиях По возвращении с войны, которую он вел с мольташиками, Аэша потеряла свое ожерелье и, отыскивая его, осталась позади войска; мусульмане, встретив ее верблюда, отвели его в лагерь, думая, что жена пророка находится в носилках, которые нес верблюд. Не найдя своего верблюда, Аэша пришла в глубокое отчаяние. Ее встретил в этом состоянии молодой араб по имени Сован, который посадил ее на своего верблюда и привез в лагерь.
Увидев, что она возвратилась из пустыни с молодым воином, подозрительные арабы обвинили в неверности жену своего пророка. Она даже была принуждена защищаться перед самим Магометом. Но ее отец, Абу-Бекр, и ее супруг признали ее невиновность.
Когда Магомет почувствовал приближение кончины, он удалился к Аэше, не желая, чтобы кто-нибудь другой, кроме нее, был свидетелем его последних страданий.
После смерти пророка она способствовала удалению с калифского престола Али, которому не прощала совет, поданный им Магомету, допросить ее служанку, когда распространили сомнение в ее супружеской верности. Аэша удалилась в Мекку, где собрала всех врагов калифа и отправилась оттуда с многочисленным войском под командою Талаха и Зобеира. Овладев Баской, она дала сражение Али. Но в начале битвы Талах и Зобеир были убиты, и Аэша, которая на своем верблюде ободряла сражающихся, попала во власть Али, который окружил ее уважением и даже дал пятьдесят женщин прислуги. Он велел отвезти ее в Мекку, где она и умерла. Мусульмане назвали ее пророчицей и поставили в число четырех несравненных женщин, появлявшихся на земле.
— Все это очень интересно, сеньор Хоаквин, и доказывает, что вы прежде с любовью занимались вашими учительскими обязанностями. Но признаюсь, я не вижу, почему ахрифы взяли Аэшу в свои покровительницы.
— Подождите конца. Пока жена пророка жила в Мекке, к ней со всех сторон приходили спрашивать толкования трудных мест корана. Вот однажды, когда женщина была присуждена к телесному наказанию, Аэша не допустила, чтобы приговор исполнил мужчина, и с той поры начинается происхождение ахриф.
Власть султана в Марокко не ограничена, он самовольно распоряжается жизнью и имуществом своих подданных; но во всем, что близко или далеко касается предметов религиозных, он раб предрассудков своих подданных. Его называют: Эмир эль-Муменин — государь правоверных; Шериф, — то есть знатнейший Мулана — первейший вельможа; он может зажечь свою империю со всех четырех сторон, если ему придет фантазия, но предсказания фанатика имама часто было достаточно, чтобы лишить его престола. Справедливо, что деспоты часто делаются сами жертвами способа своего правления.
В VII или VIII столетии Марокко подвергся вторжению арабов и еще теперь находится под владычеством государя этой расы.
Семь династий одна за другою занимали престол.
1. Династия Эдриситов, имевшая основателем Эдриса, потомка пророка через Али, его зятя, насчитывающая восемь государей, — от 789 до 919.
2. Династия Фатимидов, имевшая основателем эль-Мохади и насчитывающая четырех государей, — от 919 до 972.
3. Династия Зейридов, имевшая основателем Юссефабен Зейри и насчитывающая девять государей, — от 972 до 1148.