Пешка? Королева!
Шрифт:
Но объяснение пришлось отложить: гости, ссылаясь на поздний час, начали прощаться и уходить. В конце концов Лили и Джек остались одни.
– Пойдем прогуляемся, – сказал Джек, поднимаясь на ноги.
– Мне тоже уже пора.
– Всего лишь короткая прогулка.
Джек взял Лили за руку и потянул за собой. Она молча подчинилась. Переплетя ее пальцы со своими, Джек прижал Лили к себе. Его тело мгновенно вспомнило все, что было десять лет назад.
Отлив уже закончился, и они шли по влажному песку, освещенному ярким лунным светом.
– Джек, что я сказала не так? – осторожно спросила Лили. –
– Ты и правда ничего не знаешь? – не давая гневу прорваться наружу, спросил Джек.
– Судя по реакции других, должна была жать, но… не знаю.
Джек повернул Лили лицом к себе.
– Я не уехал, потому что мой отец умер.
Потрясенный вздох и расширившиеся глаза Лили убедили Джека, что она не притворяется. Она и впрямь ничего не знала. Может, оттого, что была больше обеспокоена тем, как избавиться от ребенка, и ее ничего, кроме этого, не интересовало? Пламя гнева запылало в нем с новой силой.
– Мне так жаль, Джек!.. – Ее палец нежно коснулся его щеки, оставив на ней горячий след. – должно быть, тебе его очень недостает.
– Все в прошлом.
Эта короткая фраза не отражала и капли боли от потери любимого отца и мужа, которую испытывала вся их семья. Как и страха перед будущим, когда они лишились кормильца. Чарлз Фонтейн не просто уничтожил отца, он запятнал его репутацию.
В то время Джеку был двадцать один год, и на него, как на самого старшего из четырех детей, легла вся ответственность за семью. Он принял эту ответственность, твердо зная, что однажды для Чарлза Фонтейна настанет день расплаты. И этот день был уже близок.
– Я могу только догадываться, как нелегко вам пришлось, – проникновенно сказала Лили.
– Ад мог бы показаться раем.
И скоро Фонтейны почувствуют это на своей шкуре.
Теперь можно приступать ко второй части своего плана.
Джек резко привлек Лили к себе и, не давая ей времени догадаться о своих намерениях, приник к ее пахнущим вином губам, чей вкус напоминал о запретной любви. Он осторожно прихватил зубами ее полную нижнюю губу и стал несильно ее покусывать. Лили прильнула к нему и приоткрыла губы. Их языки соприкоснулись и, замерев на секунду, словно вспоминая, как это было, начали свой танец.
Желание накатило на Джека подобно океанскому приливу, внося сумятицу в его тщательно продуманный план. Он хотел соблазнить Лили, оставаясь при этом хладнокровным и безразличным, но близость ее тела, которое он когда-то знал, как свое собственное, пробудило в нем голод, делавший его беззащитным перед потребностью обладать ею.
Джек положил ладонь на ее плоский живот, задев свисавшую с ее пупка дорогую побрякушку, весь вечер приковывавшую его внимание к коже Лили, покрытой легким загаром. Едва увидев ее в этом наряде, Джек сразу понял, почему она остановила свой выбор на нем. Он красноречиво говорил «любуйся мной, если хочешь, но руки не распускай». Лили откровенно насмехалась над мужчинами, прекрасно сознавая, какая это для них пытка. Весь вечер он следил за своими руками, боясь переступить грань дозволенного. Но теперь…
Джек больше себя не сдерживал. Запустив руку в вырез ее блузки, он обхватил уже тугой сосок пальцами и слегка потеребил его, срывая с ее губ приглушенный всхлип.
Обхватив ее одной рукой за талию, Джек стал покрывать поцелуями ее лицо и шею. Держась за его плечи, она выгнулась, словно предлагая ему себя. За спиной Лили сияла луна, но в отличие от ее холодных лучей кожа молодой женщины была обжигающе горячей. От нее исходил горьковато-сладкий аромат духов, который пьянил сильнее любого вина.
Проложив дорожку из поцелуев до ее груди, Джек лизнул ее сосок, втянул его в рот и медленно, словно ел мороженое, принялся сосать и покусывать его зубами. Лили вздрогнула и задрожала всем телом, позволив стону сорваться с губ, который Джек расценил как капитуляцию. Не останавливаясь на достигнутом, так же медленно и расчетливо он провел языком по нежным округлым полушариям ее груди.
Лили убрала руки с его плеч, и Джек почувствовал, как она теребит узел на шее. Через несколько секунд удерживавшие блузку ленты упали, полностью обнажая грудь. Видя, как пульсирует жилка на шее Лили, Джек словно услышал биение ее сердца, такое же учащенное, как его собственное. Он прижался губами к впадинке чуть пониже уха, зная, что это одна из самых чувствительных точек на теле Лили.
– Зайдем в дом, – охрипшим от желания голосом сказал Джек.
Он мог заняться любовью с Лили прямо на пляже, но то, что он задумал, требовало больших удобств. Своими ласками он хотел свести ее с ума, чтобы она, забыв про гордость, умоляла его не останавливаться и овладеть ею.
Когда смысл последних слов проник сквозь пелену желания, застилавшего мозг, Лили застыла. Зная, как разжечь в ее теле вулкан страсти, Джек заставил ее забыться в его объятиях и помнить только о наслаждении, которое он мог ей подарить. Но как забыть о том, что он предал ее.
– Нет, – срывающимся голосом сказала Лили, завязывая трясущимися руками ленты на шее. Кое-как ей удалось это сделать. – Извини меня. Я не должна была позволить тебе считать, что…
Запутавшись в своих словах, она замолкла и, отступив на шаг, поспешила от Джека прочь так быстро, как только позволяли ее утопающие в песке ноги.
– Не спеши, Лили, – раздался позади нее голос Джека. – Яне собираюсь делать что-либо против твоей воли.
Это был удар в самое сердце. Она не хотела уходить. Она хотела остаться, и это желание было таким всеобъемлющим, что Лили на несколько секунд замешкалась и остановилась, раздираемая противоречивыми эмоциями. Джек поравнялся с ней.
– Лили, мы ведь не чужие друг другу, – сказал он с тихой настойчивостью, способной поколебать решимость любого человека. – Нам было так хорошо вместе. И может быть, снова…
Ей стоило быть более решительной и не останавливаться, с сожалением подумала Лили, не чувствуя уверенности, что сможет сопротивляться, если Джек вдруг к ней прикоснется. И не важно, сколько страданий он ей причинил.
Лили медлила, взвешивая все «за» и «против». Она давно уже не та девчонка, чье сердце билось только для Джека. Она взрослая молодая женщина. У нее есть потребности, которые он может удовлетворить. К тому же, честно призналась себе Лили, она по-прежнему страстно его желает. Но не станет ли она еще более уязвимой, если уступит своей слабости?