Пешки - сборник рассказов

Макарова Ольга

Вадим уже вышел было за дверь, но решил вернуться.

– Валентина, ты не одолжишь мне рублей двести, до дома доехать, а то у меня денег с собой нет, - В этот момент он был противен сам себе, но он никогда не простил бы себе, если бы не сделал этого. Ведь если она даст ему сейчас денег в долг, то вероятнее всего, завтра она вновь придет в «Касту», и он снова увидит ее, хотя, после случившегося, он уже не был в этом уверен.

– Конечно, - она полезла в сумочку, – Вот, пятьсот. Мельче нет.

– Спасибо. Я обязательно завтра верну. Ведь вы, то есть ты, придешь завтра в клуб? – он с надеждой посмотрел на нее.

– Приду, следопыт, обязательно приду. Можешь в этом не сомневаться.

7.

Он часто сравнивал себя с другими, с теми, кого ненавидели и боялись, с теми, кто, подчиняясь какой-то своей необъяснимой для него цели, убивал людей. Их то, как раз, и называли

маньяками. Он таким не был. Он не мог понять и оправдать их. Ведь он не получал сексуального удовольствия, не издевался над своими жертвами, не истязал их, не резал на куски. Он просто делал мир лучше. Он, уважаемый человек, истинный профессионал, хирург «от Бога», как его называли, заслужил право ставить диагноз не только телу, но и душе. Он всегда оперировал, ориентируясь только на собственные выводы. Когда он умертвил свою первую жертву, молодую девушку, лет семнадцати, он ничего не почувствовал. Все произошло как-то случайно. Он даже не понял, зачем сделал это.

Он возвращался домой после тяжелого рабочего дня. Он безумно устал и дико хотел есть. Впереди показалось что-то, похожее на круглосуточное кафе. Огромные буквы светились разноцветными огнями. «Аделаида». Кафе, бар, дискотека» - гласила надпись. Он решил зайти, съесть что-нибудь, выпить пива и посмотреть, как отдыхает современная молодежь. Ведь он привык видеть избитых и окровавленных людей у себя на операционном столе, а хотелось посмотреть на живых и здоровых, понять, как они живут, чем дышат. Он сел за маленький грязный столик и долго ждал официантку. В конце концов, к нему подошла кривоногая девица с лоснящимся лицом и грязными руками. Она что-то пробурчала, и он почувствовал резкий запах чеснока и потного тела. Его чуть не стошнило. Он извинился и вышел на улицу. Покурив, он вернулся в кафе. Девица появилась снова. Он подавил в себе вновь возникший позыв к рвоте и заказал пельмени. Через полчаса принесли заказ. Девица принесла сморщенные пельмени на треснутой серой тарелке. Он извинился и спросил, не хочет ли она вымыть руки. В ответ девушка разразилась отборной матерной бранью. Он не ответил. Настроение было безнадежно испорчено, и, чтобы немного развеселиться, он стал оглядываться по сторонам. Вокруг сидели какие-то люди с пустыми, пьяными газами. Они о чем-то говорили, омерзительно громко смеялись и пили дешевое разбавленное пиво. Он вышел в туалет, умылся и вновь вернулся в зал, но за столик не сел, а вышел на танцпол. В сизом дыму дергались несколько девочек-марионеток. Ему показалось, что они неживые, как будто, где-то наверху сидел кукловод и дергал за невидимые нитки, на которых в предсмертных судорогах корчились уродливые куклы. Он случайно наступил на ногу одной из танцующих девочек.

– Ты че, козел, не видишь, куда идешь, - Девушка резко повернулась к нему и смачно сплюнула на пол.

– Извините. – Он был в тумане, и в прямом, и переносном смыслах.

– Да пошел ты, козел, - она начала громко и мерзко ржать.

Он вновь вышел на улицу. Ночная прохлада уже опустилась на землю, и он подумал, что все это было каким-то наваждением. Он так и стоял на улице, не понимая, что произошло в его душе. Через некоторое время он увидел ту самую девушку с танцпола. Покачиваясь, она спускалась по лестнице. Она была совершенно неадекватна и пребывала в состоянии сильного алкогольного и наркотического опьянения. Он был врачом, и такие вещи распознавал с одного взгляда. Не успев выйти, она как-то странно задергалась, и ее вырвало прямо на ступеньках кафе. Он поморщился. Он видел в жизни многое, но все его пациенты, с вывернутыми кишками и пробитыми головами никогда не вызывали в нем отвращения, как это пьяная, сквернословящая нимфетка-наркоманка. Повинуясь какому-то странному чувству, он открыл сумку, достал оттуда шприц и какую-то ампулу, и решительно подошел к девушке.

– А, это ты, козел, - она снова засмеялась пьяным смехом.

– Да. Это я. Тебе плохо? – он наклонился над девушкой.

– Так, блин, хреново, беспонтовый приход. Что за дерьмо мне подсунули?
– Она села на грязные ступеньки.

– Я помогу тебе. Я врач. – С этими словами он быстро засучил рукав ее легкой куртки. На сгибе руки он увидел небольшие, синеватые пятна и следы уколов. Он достал шприц, и быстро ввел тонкую иглу прямо в вену. – Сейчас тебе будет хорошо.

Она ничего не ответила, и только пьяная глупая улыбка застыла на ее бледном, прочти детском лице. Он оглянулся. Вокруг никого не было, а из кафе, по-прежнему, слышались звуки музыки и пьяные, матерные крики молодых людей. Он вернулся в зал и просидел там еще минут двадцать, а потом началась суета. Скорая помощь, милиция. У него проверили документы, задали несколько вопросов. Он ответил, что видел девушку, наступил ей на ногу, затем она, вроде бы

ушла, хотя, он не уверен. Он не боялся. В это время в клубе было много народу, и вряд ли кто-то из них сможет вспомнить, кто, в какое время входил или выходил. Конечно, его никто ни в чем не заподозрит. Они с девушкой не были знакомы, не враждовали, вместе не спали. Никаких контактов. Она просто умерла. Выпила слишком много. Кроме того, явно была наркоманкой. Так бывает. Он знает это, как врач. Уходя из кафе, он оглянулся. «Аделаида», - прочитал он. Все начинается с буквы «А».

Но на следующий день к нему в операционную привезли практически безнадежного пациента – молодой человек, попавший в автомобильную катастрофу, был буквально разорван пополам. Спасти его могло только чудо. И чудо произошло. Парень выжил. Ему сделали несколько сложнейших операций, затронув практически все органы и системы, которые были в его организме. Таких чудес не бывает, но он понял, что вчерашнее происшествие каким-то магическим образом связано с сегодняшним безнадежным пациентом. Вчера он спас безнадежную душу, освободив ее из этой гнилой, нездоровой оболочки, а сегодня господь сделал ему подарок – вернул жизнь умирающему. «Это знак свыше. Я сделал все правильно», - решил он. Дальше идет буква «Б».

8.

В девяносто третьем, когда Оленьке было семнадцать, а Валечке только исполнилось семь, их папа погиб от шальной пули во время перестрелки недалеко от телевизионного центра Останкино. В этом году Оленька поступила в институт, а Валечка собиралась пойти в первый класс. Мама девочек, добрая и интеллигентная женщина, никак не могла справиться со своим горем. Казалось, что она абсолютно потеряла смысл жизни, и даже дочери совсем не радовали ее. Через месяц после трагедии, она совсем перестала следить за собой, не причесывалась и не умывалась. Она перестала готовить еду и убираться в квартире. Иногда она даже забывала забирать из школы первоклассницу Валечку. Оля понимала всю глубину и серьезность переживаний матери, которая всю жизнь беззаветно и преданно любила мужа. Как старшая сестра, она взяла на себя все заботы о матери и сестре. Она готовила, стирала и убиралась, обслуживала мать, делала уроки с Валечкой. Она сама решала все проблемы, связанные с домом, но скоро начала понимать, что деньги, отложенные родителями на «черный день» заканчиваются, и что делать дальше, ей было абсолютно непонятно. Ольге пришлось бросить институт и пойти работать. Раньше она не знала, что означает это слово. В их семье всегда работал только папа. Мама занималась домом и детьми. Они жили небогато, но у них всегда было все необходимое, и на маленькие житейские радости тоже хватало. Всю свою жизнь сестрички росли в атмосфере всеобщей любви и тихого человеческого счастья.

Оленька всегда была домашней девочкой, которая заранее знала план своей жизни – медаль за окончание школы, институт, диплом, замужество, дети. Все было расписано в ее голове, но теперь весь выстроенный ею алгоритм вмиг сбился оттого, что кто-то неизвестный просто однажды не вовремя нажал на курок. Ольга пошла работать лаборанткой в институт, где училась раньше. Все-таки, ее не покидала надежда восстановиться в институте через годик, когда мама придет в себя, и все вновь наладится в их жизни. Но она ошиблась. Ее мизерной зарплаты и издевательского пособия за потерю кормильца катастрофически не хватало даже на то, чтобы прокормить семью из трех человек, а ведь нужно было еще покупать вещи для подрастающей Валечки. Вскоре у Ольги появилась еще одна проблема – мать начала пить. Все уговоры и просьбы не помогали, равно, как угрозы и ругань. Ольга не знала, как поступают в подобной ситуации. Вскоре она начала замечать, что из ее сумки пропадают деньги. Она начала прятать их, но тогда стали пропадать вещи. Мать выносила из квартиры все, что имело хотя бы какую-то материальную ценность. Почти каждый день, приходя домой, Ольга не находила то телевизора, то магнитофона, то зимнего пальто. Так продолжаться не могло. В этот момент в ее жизни появился Паша Ищенко.

Он был ее одноклассником, обычным пацаном, сыном дворничихи, тети Аллы. Когда-то, в далеком семьдесят шестом, тетя Алла, тридцатилетняя, несчастная и одинокая женщина, забеременела от молодого фельдшера скорой помощи, который однажды приехал к ней по вызову. Она жаловалась на сердце. Он послушал ее, сделал укол и уже собирался уезжать, как вдруг, неожиданно, женщина разрыдалась. Фельдшер, которого звали Антон Ищенко, хоть и был моложе на семь лет, быстро понял, что болезнь женщины заключается в ее бескрайнем одиночестве и бессмысленности существования. Повинуясь какому-то неведомому, необъяснимому порыву, фельдшер задержался у пациентки чуть дольше обычного, и через положенный срок тетя Алла благополучно разродилась симпатичным карапузом. Она, хоть и не была замужем, не пожелала становиться матерью-одиночкой, поэтому в соответствующей графе свидетельства о рождении сына, появилась необходимая надпись. Так мальчик, стал Павлом Антоновичем Ищенко. А фельдшер, быстро забыв о своем десятиминутном «служебном романе», так и не узнал, что стал отцом симпатичного парнишки Павлика.