Пешки
Шрифт:
— Обалденно! — восторженно округлила глаза Алеандр. — «Младицу» с чем-то разводили под основу? Чистотел первого прогона с лимонным соком и миндальным маслом? Плюс ещё крапивный взвар и…
— Тс — с, — женщина прижала палец к губам и хитро подмигнула, — профессиональный секрет.
Алеандр слегка смутилась, но, почувствовав, что её познания в косметологии, хоть и без поощрения, но всё же были оценены по достоинству, приободрилась и даже впервые свободно вздохнула с момента появления кумира всего факультета.
— Заходите, девочки! — уже значительно приветливее улыбнулась женщина, жестом указывая в прихожую. — А там что?
— А там наше дело! — с лёгкой гордостью в голосе, словно она лично избивала подопечного, ответила Танка, ловко подзывая парящий в кустах гамак.
Важич лежал в своей переносной тюрьме молча.
— Ну, здравствуй, Ароша, дорогой, — широко и снисходительно улыбнулась женщина, перегибаясь через ближайшую метлу и убирая с лица пленника чьи-то портры.
— Привет, — досадливо буркнул молодой человек и недовольно отвернулся от красавицы.
Пребывая в лёгком недоумении, девушки помогли затащить в гостиную раненого и разложить прямо на журнальном столе, вызвав у Важича поток неконтролируемой ругани сквозь сжатые зубы. Потрёпанное физическое состояние дополнялось уязвлённым моральным, что делало молодого человека раздражительным и особенно едким. Чародей ругался на криворуких куриц, потрошивших его вчера ночью, огрызался на ласковые увещевания Госпожи Травницы и попытки напоить снотворным, грозно рычал на каждое замечание Алеандр о состоянии здоровья и совершенно игнорировал любые вопросы о самом получении увечий. В течение минуты мирная вполне себе уютная гостиная, стилизованная под охотничий домик, преобразилась в безумную смесь операционной комнаты, экзаменационного зала и поля боя. Разве что боевые светляки не летали, да аккуратный набор скальпелей и ножниц, любовно извлечённый из секретера ясноглазой Госпожой Травницей, не был спешно воткнут в распластанное и почти (Важич вяло, но упрямо отмахивался от травниц) раздетое тело.
После первых же препирательств Яританна благоразумно покинула взрывоопасную территорию, рассудив, что действо по укрощению пациента затянется надолго и оставаться в компании двух экзальтированных любителей насильного врачевания чревато если не ловлей шального заклинания, то припряжением к процессу точно. Повторно ковыряться в чьём-то теле, живом и активно брыкающемся, она не испытывала ни малейшего желания, поэтому бесцельно бродила по дому, имитируя глубокую заинтересованность интерьером. Изнутри жилище знаменитой травницы казалось значительно просторнее, хотя и не радовало такой роскошью и изяществом, как сам наряд впечатляющей блондинки. Бревенчатые стены лишь в нескольких местах завешивались коврами, указывая на то, что городская жительница зимовать здесь точно не решится, не скрепив всё дополнительным слоем заклятий или встроенным артефактом. Не было милых женской домовитой натуре занавесок, подставок, сувенирчиков и картинок, почти всегда заполоняющих пространство с появлением в доме прекрасной дамы современных светских вкусов. Отсутствовали и привычные горшки с цветами и травами, с которыми не расставались предусмотрительные травницы. Нигде не видно было даже переговорного шара, что при современном развитии чар казалось, по меньшей мере, настораживающим. Духовник нахмурилась, проведя кончиком пальца по краю старомодной, покрытой изнутри клоками паутины вазы. Не чувствовалось в этом доме ни любящей хозяйской руки, ни бестолково гостевой лапищи. У девушки появилось нехорошее подозрение, что Госпожа Травница не от щедрот своей экспериментаторской души забралась в такую глушь и уж подавно не пребывает в восторге от своего нового места жительства.
«Где же это так напортачить нужно, чтобы первоклассного чародея из столицы попёрли? — рассеянно поколупала намертво запаянную крышку рабочего стола Танка, отметив неплохое заклятье и весьма качественный механический замок. — Очень уж эта обстановочка напоминает ссылку со всеми удобствами. Хм — м…, возможно для светских львиц это действительно серьёзная кара. На такой-то шпильке по здешнему бездорожью за молочком ковылять.
Мысль о еде неприятным урчанием отозвалась в пустом желудке, и девушка, оставив нетронутыми своим дотошным осмотром хозяйские спальни на втором этаже, тихонько спустилась по лестнице к странной, но всегда неизменной кухне. Отсюда брань и целительские термины были слышны отчётливее, но общего очарования священного места не нарушали. Кухня у Мастера — Травницы, к слову, тоже была престраннейшая. Высокие, до потолка, стеклянные витрины, забитые банками со всевозможными приправами и специями, коробочками с ароматическими маслами и благовониями, связками травок и цветов. На длинной гнутой столешнице — острове в безумном нагромождении ютились разномастные котелки и горшочки: глиняные, жестяные, оловянные, серебряные и даже алюминиевые. При этом пол оставался девственно чистым, словно на него никогда ничего не проливали и не роняли, а небольшой скрытый стеклянной панелью очаг обходился без следов сажи и искристой копоти, всегда остающихся после кулинарных экспериментов. Да и сами ингредиенты для готовки ютились в небольшом деревянном шкафу вместе со связкой сушёных крысиных хвостов. Яританну даже перекосило при взгляде на небрежно сброшенные продукты. Горшок с успевшим прогоркнуть на жаре маслом присыпало кукурузными хлопьями; надкушенная колбаса дорогой столичной марки торчала в корзинке с зернистым творогом; липкий инжир выглядывал из пакета муки; связка заграничной банановой тянучки, подтаяла на завёрнутую в жирную бумагу копчёную белугу; сами бананы тихо — мирно гнили в уголочке. На заднем плане ютилось ещё что-то из утраченного и забытого до состояния крошек и плесени, но определению уже не поддавалось.
Первый рвотный порыв был подавлен усилием воли и странным коварным инстинктом вечно голодного студиоза, заставляющим находить съедобным всё, что не может дать сдачи или взорваться. Чаронит была голодна и такая мелочь, как возможное отравление её не сильно заботило. Конечно, благородное воспитание, природный такт и чувство собственного достоинства нагло заимствовать чужие продукты не позволяли. Поэтому девушка, обстучав о край столешницы относительно свежую буханку хлеба, принялась методично нарезать наиболее съедобные ингредиенты на всю компанию. Она даже несколько раз отрепетировала широкую улыбку, с которой войдёт в гостиную, чтобы позвать всех перекусить между делом, когда на кухню подобно сияющему ветру ворвалась хозяйка продуктового многообразия:
— Где этот гений!?!
Танка подавила желание малодушно залезть под стол. Хоть выражение глаз у женщины и было самым добродушным, а лицо раскраснелось от волнения, воображения духовнику доставало, и увидеть на месте Мастера — Травницы пышущего яростью врага оказалось ужасным.
— Дай я пожму твою мужественную лапку! — Иринма уже и сама схватила перепачканную в муке ладошку девушки и начала трясти, после залилась своим чарующим смехом и изящно приземлилась на ближайшую табуретку. — Ой, ха — ха — ха…. Ой, не могу…. Это же надо! Ха — ха — ха…
— Вы там чего нахлебались? — шёпотом поинтересовалась Яританна у подошедшей следом девушки.
— Мы только что повязку с его руки сняли, — также тихо пояснила Алеандр, косясь на продолжающую веселиться наставницу.
— Немедленно сдерите с меня ЭТО!!! — зарычал не своим голосом молодой человек, заставляя неприятно задребезжать стеклянные полки.
Иринма демонстративно закатила глаза, скорчила умилительную рожицу и нехотя поднялась.
— Ничего не поделаешь, — наигранно вздохнула красавица, обмахивая лицо краем подола, — мужчины без меня буквально звереют. Пойдём, деточка, удовлетворим нашего недовольного клиента.
Сцапав со стола ближайший бутерброд, женщина торопливо запихала его в рот и фамильярно потрепала по голове духовника:
— Можешь картошечки с грибами к ужину поджарить. Там в погребе найдёшь, нечего по полкам шарить. И не забудь салатик настругать из какой зелени. Я без салатика не ем. Ах да! Заправляй йогуртом только из зелёного кувшина!
— Мы что действительно спаривать швы будем? — тихонько поинтересовалась у наставницы, идущая следом Алеандр, незаметно отламывая себе, бутерброд посвежее, впихнутый в руку добросердечной Танкой.