Песнь небесного меча
Шрифт:
— Он здесь командует, — сказал я.
— Итак, мне понадобится его дозволение, чтобы уйти?
— Да, — ответил я.
Эрик велел «стене щитов» пропустить Этельреда на мост, и мой кузен ступил на него со своим обычным нахальным видом. Алдхельм, командир его гвардии, был его единственным спутником.
Не обращая внимания на Эрика, Этельред негодующе подступил ко мне.
— Ты полагаешь, что имеешь право вести переговоры от моего имени? — обвиняющим тоном бросил он.
— Нет.
— Тогда что ты тут делаешь?
— Веду
Эрик в ответ слегка поклонился Этельреду, но зря потратил на него вежливость. Этельред оглядел мост и сосчитал людей, которые здесь укрылись.
— Не слишком много, — резко сказал он. — Все они должны умереть.
— Я уже предложил им жизнь, — ответил я.
— У нас есть приказы! — едко бросил мне Этельред. — Взять в плен Зигфрида, Эрика и Хэстена и доставить их к королю Этельстану.
Я увидел, как глаза Эрика слегка расширились. Я думал, тот не говорит по-английски, но теперь понял: он, должно быть, выучил наш язык достаточно, чтобы понять слова Этельреда.
— Ты нарушишь приказ моего тестя? — с вызовом спросил Этельред, не получив от меня ответа.
Сдержавшись, я терпеливо ответил:
— Ты можешь сразиться с ними здесь, но тогда потеряешь много хороших людей. Слишком много. Ты можешь поймать противников в ловушку, но, когда начнется прилив, судно поднимется к мосту и спасет их. — Это было трудно проделать, но я научился ценить корабельное искусство норманнов. — Или ты можешь избавить Лунден от их присутствия, — продолжал я. — Как раз это я и собираюсь сделать.
Алдхельм издевательски захихикал, полагая, что мой выбор был продиктован трусостью. Я посмотрел на него, но тот с вызовом встретил мой взгляд, отказываясь отвести глаза.
— Убейте их, господин, — сказал Алдхельм Этельреду, продолжая смотреть на меня.
— Если хочешь с ними сразиться, — проговорил я, — это твое право, но я от него отказываюсь.
На мгновение оба они — и Этельред, и Алдхельм — боролись с искушением обвинить меня в трусости. Я видел это по их лицам, но и они увидели на моем лице нечто такое, что заставило их передумать.
— Ты всегда любил язычников, — с глумливой улыбкой сказал Этельред.
— Я так их любил, — сердито проговорил я, — что провел два корабля через разрыв в мосту в темноте ночи! — И я показал туда, где торчали зазубренные обломки опор моста. — Я привел людей в город, кузен, взял Ворота Лудда и выдержал такую битву, которую никогда не хотел бы выдержать снова. В этой битве я убивал для вас язычников. И — да, верно, я их люблю.
Этельред посмотрел на брешь в мосту. Там непрерывно взлетали брызги, вода падала в разлом с такой силой, что древний деревянный настил дрожал, и до нас доносился гулкий шум реки.
— Тебе не приказывали являться сюда на кораблях, — негодующе заявил Этельред.
Я знал — мои поступки возмущают его потому, что могут уменьшить славу, которую тот ожидал обрести, взяв Лунден.
— Мне приказали вручить тебе город, — ответствовал я. — Ну так вот он! — Я показал на дым, плывущий над холмом, над которым звенели крики. — Твой свадебный подарок, — сказал я с издевательским поклоном.
— И не только город, господин, — обратился Алдхельм к Этельреду, — но и все, что в нем находится.
— Все? — переспросил Этельред, словно не мог поверить в такую удачу.
— Все, — жадно проговорил Алдхельм.
— И если ты благодарен за это, — угрюмо перебил я, — тогда благодари свою жену.
Этельред круто обернулся и уставился на меня широко раскрытыми глазами. Что-то в моих словах удивило его, потому что он выглядел так, будто я его ударил. На его широком лице читалось недоверие и гнев. На мгновение Этельред лишился дара речи.
— Мою жену? — в конце концов переспросил он.
— Если бы не Этельфлэд, — объяснил я, — мы не смогли бы взять город. Прошлой ночью она дала мне людей.
— Ты видел ее прошлой ночью? — недоверчиво спросил он.
Я посмотрел на Этельреда, гадая — не сошел ли тот с ума?
— Конечно, я видел ее прошлой ночью! Мы вернулись на остров, чтобы погрузиться на корабли. Она была там и пристыдила твоих людей, заставив их отправиться со мной.
— И она заставила господина Утреда дать клятву, — добавил Пирлиг, — клятву защищать Мерсию, господин Этельред.
Но тот не обратил внимания на слова валлийца. Он все еще смотрел на меня, но теперь уже с ненавистью.
— Ты погрузился на мои суда? — От гнева и ненависти он едва мог говорить. — И виделся с моей женой?
— Она сошла на берег с отцом Пирлигом.
Я не имел в виду ничего особенного, когда это сказал. Просто доложил, как все было, в надежде, что Этельред восхитится своей женой, ее порывом. Но едва я заговорил, мне стало ясно — я совершил ошибку. Одно биение сердца мне казалось, что Этельред меня ударит — такой неистовой была ярость, внезапно отразившаяся на его широком лице, — но потом он совладал с собой и зашагал прочь. Алдхельм поспешил за ним. Он ухитрился догнать моего кузена достаточно быстро, чтобы с ним поговорить. Я видел, как Этельред сделал взбешенный, небрежный жест, и Алдхельм вернулся ко мне.
— Поступай, как считаешь нужным! — крикнул он и последовал за своим хозяином через арку, где норвежская «стена щитов» позволила им пройти.
— Я всегда так поступаю, — ни к кому не обращаясь, проговорил я.
— Как поступаешь? — спросил отец Пирлиг, пристально глядя на арку, под которой так внезапно скрылся мой кузен.
— Поступаю, как считаю нужным, — ответил я и нахмурился. — Что вообще произошло?
— Ему не нравится, когда другие мужчины говорят с его женой, — объяснил валлиец. — Я заметил это еще на судне, пока мы шли вниз по Темезу. Он ревнует.