Песнь шаира или хроники Ахдада
Шрифт:
Когда я взял одежду девушки, и её сестры улетели и оставили её одну. И когда они скрылись от неё и исчезли из глаз, Ситт Шамса сказала:
– О тот, кто взял мою одежду и оставил меня нагою! Прошу тебя, верни её мне и прикрой мою срамоту. Да не даст тебе Аллах вкусить мою печаль!
И когда я услышал от неё такие слова, ум мой был похищен страстью к девушке, и усилилась моя любовь к ней. И я не смог утерпеть и поднялся с места и побежал и бросился на девушку и схватил её и потащил
И я запер её и пошёл к шейху Насру и осведомил его о том, что получил девушку, завладел ею и снёс её вниз, в свою комнату, и сказал:
– Она теперь сидит и плачет и кусает себе руки.
И, услышав мои слова, шейх поднялся и пошел в комнату и, войдя к девушке, увидел, что она плачет и опечалена. И шейх поцеловал перед ней землю и приветствовал её, и она сказала:
– О старик, разве делают люди, подобные тебе, такие скверные дела с дочерьми царей? Ты должен знать, что мой отец - великий царь и что все цари джиннов его боятся и страшатся его ярости, у него столько колдунов, мудрецов, кудесников, шайтанов и маридов, что не справиться с ними никому, и подвластны ему твари, числа которых не знает никто, кроме Аллаха. Как это подобает тебе, о старик, давать у себя приют мужчинам из людей и осведомлять их о наших обстоятельствах и твоих обстоятельствах.
– О царевна, - ответил шейх Наср, - этот человек совершенен в благородстве и не стремится он к делу дурному. Он только любит тебя, и женщины сотворены лишь для мужчин. Если бы он не любил тебя, он бы из-за тебя не заболел, и его душа едва не покинула его тела из-за любви к тебе.
И он передал ей обо всем, что рассказал ему я о своей страсти, и о том, что делали девушки, летая и умываясь, и из них всех мне никто не понравился, кроме неё. И шейх Наср поднялся и вышел от неё и, принеся роскошную одежду, отдал девушке, а потом он принес ей кое-чего поесть и попить и поел вместе с нею и стал успокаивать её душу и рассеивать её страх. И он уговаривал её мягко и ласково и говорил ей:
– Пожалей того, кто взглянул на тебя одним взглядом и стал убитым любовью к тебе, - и успокаивал её и умилостивлял, употребляя прекрасные слова и выражения.
И девушка плакала, пока не взошла заря, и душа её успокоилась, и она перестала плакать, когда поняла, что попалась и освобождение невозможно.
И тогда она сказала шейху Насру:
– О старик, так судил Аллах моей голове, что буду я на чужбине и оторвусь от моей страны и родных и сестёр. Но прекрасно терпение в том, что судил мой господь.
И потом шейх Наср отвел ей комнату во дворце, лучше которой там не было, и оставался у неё, утешая её и успокаивая, пока она не сделалась довольна, и её грудь расправилась, и она засмеялась, и прошло её огорчение и стеснение в груди из-за разлуки с её близкими и родиной и разлуки с сёстрами, родителями и царством.
И шейх Наср вышел ко мне и сказал:
– Поднимайся, войди к ней в комнату и поцелуй ей руки и ноги.
И я вошёл и сделал
– О владычица красавиц, жизнь души и услада взирающих, будь спокойна сердцем. Я взял тебя лишь для того, чтобы быть твоим рабом до дня воскресенья, и я, о госпожа, хочу только взять тебя в жены, по обычаю Аллаха и посланника его, и отправиться в мою страну, и будем мы с тобой жить в городе Басра, и я куплю тебе невольниц и рабов, и есть у меня мать из лучших женщин, которая будет служить тебе, и нет нигде страны прекраснее, чем наша страна, и все, что есть в ней, лучше, чем во всех других странах и у других людей. И её жители и обитатели - хорошие люди со светлыми лицами.
И затем шейх Наср сговорился с царевной и принял полномочие на заключение брака, и заключил брак царевны со мной. И я взял её за руку и вложил её руку в свою, и шейх выдал её за меня с её дозволения, и устроил торжество, подобающее для царевен, и ввел меня к жене. И я поднялся, и открыл дверь, и откинул преграду, и сломал печать, и увеличилась моя любовь к ней, и усилилось мое влечение и страсть, и, достигнув желаемого, я поздравил себя и произнёс такие стихи:
Чарует твой стройный стан, и чёрен твой томный взгляд,
И влагою прелести покрыто лицо твоё.
Ты взорам моим предстала в виде прекраснейшем,
Там яхонт наполовину, треть тебя - изумруд.
А пятая часть - то мускус; амбра - шестая часть,
И жемчугу ты подобна, нет, ты светлей его.
И Ева не родила подобных тебе людей,
И в вечных садах найти другую, как ты, нельзя.
Коль хочешь меня пытать, - обычай таков любви,
А хочешь меня простить, так выбор ведь дан тебе.
Земли украшение, желаний моих предел,
Кто против красы твоей, прекрасная, устоит?
А шейх Наср стоял у двери, и, услышав эти стихи, он сказал:
– О царевна, ты слышала слова этого человека? Как ты упрекаешь меня, когда он произнёс эти стихи из любви к тебе?
И, услышав это, царевна повеселела, развеселилась и обрадовалась. И я провёл с нею сорок дней, счастливый и радостный, наслаждаясь и блаженствуя, и шейх каждый день доставлял нам новую радость и счастье, подарки и редкости, и мы жили у него в радости и веселье. И понравилось царевне жить со мной, и она забыла свою семью.
45.
Продолжение рассказа шестого узника
– А я ему и говорю: "Хочешь денег?" А он мне: "Конечно, хочу!" А я ему: "На!" А он мне: "На!" И вот - пф-ф-ф.
Абд-ас-Самад пил. И хоть Аллах всевидящий и всезнающий и запретил потреблять правоверным напитки, дурманящие ум, а Абд-ас-Самад считал себя ревностным мусульманином, он все равно пил. Ибо - и Аллах свидетель - бывают в жизни моменты, когда не пить просто нельзя.