Песнь Сюзанны
Шрифт:
Но Стивен Кинг, похоже, ничего о дверях не знал. Он написал о дорожной станции, о встрече Роланда с Джейком Чеймберзом. Он написал об их путешествии к горам и через них; он написал, как человек, которому доверился, которого полюбил Джейк, предал его.
Кинг обратил внимание, что эту часть рассказа Роланд просидел с опущенной головой, и с неожиданной мягкостью сказал: «Вам нет нужды стыдиться, мистер Дискейн. В конце концов, я заставил вас это сделать».
Но вновь Роланд задался вопросом, а так ли это?
Кинг написал о разговоре Роланда с Уолтером на голгофе, среди скопища истлевающих черепов, о гадании на картах Таро, о жутком видении Роланда, которое пробило крышу мироздания.
— Вы сказали: «Я любил тебя, Джейк».
Роланд буднично кивнул.
— Я и теперь его люблю.
— Вы так говорите, будто он действительно существует.
Роланд пристально посмотрел на него.
— Я существую? Ты?
Кинг промолчал.
— Что произошло потом? — спросил Эдди?
— Потом, senor, [89] я иссяк… или, если вам это больше понравится, испугался и остановился.
Эдди тоже хотелось остановиться. Он видел, как тени в кухне начали удлиняться, и понимал, что пора отправляться к Сюзанне, а не то будет поздно. Он думал, что и он, и Роланд уже поняли, как выбраться из этого мира, и подозревал, что Кинг сам может направить их к Тэтлбек-Лейн, в Лоувелл, где стенка реальности истончилась и, как, по крайней мере, утверждал Джон Каллем, в последнее время частенько появлялись приходящие. И Кинг с радостью указал бы им путь. Порадовался бы тому, что наконец-то избавился от них. Но пока уходить они не могли, и Эдди, несмотря на все его нетерпение, прекрасно это понимал.
89
Senor — сеньор (исп.)
— Вы остановились, потому что потеряли свой пектконс, — уточнил Роланд.
— Конспект. Нет, не из-за этого, — Кинг отправился за третьей банкой, и Эдди решил, что появление у Кинга животика не должно удивлять; если перевести пиво в калории, он уже съел буханку хлеба и принимался за вторую. — Я обычно не работаю по конспекту. Фактически… только не ставьте мне это в укор, я написал его впервые. И только потому, что сага получалась очень уж большая. И странная. Да и вы стали проблемой, сэр, или сэй, или как вы там себя называете, — Кинг поморщился. — Уж не знаю, какая принята у вас форма обращения, я ее не придумал.
— Пока не придумали, — уточнил Роланд.
— Поначалу я видел вас, как Человека без имени Сержио Леоне. [90]
— Спагетти-вестерны, — осенило Эдди. — Господи, ну конечно! Я их столько пересмотрел в «Маджестике» с Генри, когда он был дома. А когда его отправили во Вьетнам, ходил в кино сам или с моим приятелем, Чагги Коутером. Это мужские фильмы.
Кинг улыбался.
— Да, но моей жене они тоже нравились, хотя она не мужчина.
— Она у вас молодец! — воскликнул Эдди.
90
Человек без имени — главный герой трех фильмов С. Леоне: «За пригоршню долларов», «За несколько лишних долларов», «Хороший, плохой, злой», сыгранный Клинтом Иствудом
— Да, Тэбби молодец, — Кинг повернулся к Роланду. — Как Человек без имени, фэнтазийный вариант Клинта Иствуда, вы смотрелись неплохо. И работа с вами забавляла меня.
— Таким ты поначалу меня видел?
— Да. Но потом вы изменились. Прямо под моей
— Вы же сказали, что заставили меня это сделать.
Глядя Роланду прямо в глаза, голубое встретилось с голубым среди безграничного хора голосов, Кинг ответил:
— Я солгал, братец.
Последовала пауза, все, похоже, обдумывали последнюю реплику писателя. Потом Кинг продолжил.
— Вы начали меня пугать, вот я и перестал о вас писать. Положил рукопись в папку, а папку запихнул в ящик. Переключился на рассказы, которые продавал различным журналам для мужчин, — он помолчал, кивнул. — Жизнь для меня переменилась, после того, как я отложил вас в сторону, и переменилась к лучшему. Мои произведения начали продаваться. Я предложил Тэбби выйти за меня замуж. А вскоре я взялся за книгу под названием «Кэрри». Это был не первый написанный мной роман, но первый, который мне удалось продать, и благодаря этому я крепко встал на ноги. И все это произошло после того, как я сказал: «Прощай, Роланд, долгого тебе и счастливого пути». А что происходит теперь? Как-то раз, ясным днем, шесть или семь лет спустя, я обхожу угол своего дома и вижу вас, стоящего на моей гребаной подъездной дорожке. И вот что я могу подумать по этому поводу. Самый оптимистичный для меня вывод: вы — галлюцинация, вызванная перенапряжением. Но я в это не верю. Как я могу? — Кинг заговорил громче, резче. Эдди понял, что причина — не страх, а ярость. — Какя могув это поверить, если вижу тени, которые вы отбрасываете, кровь на вашей ноге… — он указал на Эдди. — И пыль на вашем лице, — теперь на Роланда. — Вы не оставили мне вариантов, и я чувствую, что мозги у меня… ну не знаю… встают на уши? Правильно? Да, пожалуй. Встают на уши.
— Ты не просто перестал, — Роланд полностью проигнорировал последнюю часть тирады, восприняв эти слова, как отговорку, потакание собственным желаниям. Скорее всего, в этом не ошибся.
— Не просто?
— Я думаю, рассказывать истории — будто через что-то проталкиваться. Скажем, прокладывать путь среди еще не созданного. И в какой-то день, когда ты этим занимался, ты вдруг почувствовал, как что-то толкает тебя назад.
Эдди показалось, что Кинг целую вечность обдумывал предположение Роланда. Потом кивнул.
— Пожалуй, вы правы. У меня не просто иссякли идеи, такое со мной случалось, правда, в последнее время не столь часто, как раньше, и это чувство мне знакомо. Дело в том… ну, не знаю, приходит день, когда ты получаешь меньше удовольствия, сидя за столом, стуча по клавишам пишущей машинки. И внутренний глаз как-то замыливается. В общем, уже не хочется рассказывать себе эту историю. А потом, что только усугубляет ситуацию, у тебя возникает новая идея, такая яркая и сверкающая, только что рожденная твоим подсознанием, без единой царапинки. И еще не тронутая тобой, во всяком случае, пока. И… ну…
— И ты чувствовал, как что-то толкает тебя назад, — все тем же ровным голосом повторил Роланд.
— Да, — голос Кинга упал до столь тихого шепота, что Эдди едва слышал его. — «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ», — он помолчал. — Возможно, даже «СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ».
«Тебе бы не понравилась темная тень, которую я вижу вокруг тебя, — подумал Эдди. — Этот темный ореол. Нет, сэй, полагаю, он бы совершенно тебе не понравился, и что еще я вижу? Сигареты? Пиво? Что-нибудь наркотическое, к чему может развиться привыкание? Автомобильную аварию как-нибудь вечером после подпития? И когда это произойдет? Через сколько лет?»