Песни Шираза

Народное творчесто

Плыла над заводью вечерняя прохлада, Я встретил девушку, с ней рядом козье стадо. Сказал я: «Подари пять раз мне поцелуй». — «Нет, нет! Увидит мать. Уйди скорей! Не надо!»

* * *

Сегодня милая не покидала дом, Помыла волосы и чешет гребешком, Текут с ее волос сверкающие капли, Им стать бы лалами, [49] алмазным стать дождем!

49

Лал —

рубин.

* * *

Сакине захмелела, хмельнее вина Сакине, Стал я жалким бродягой, и в этом вина Сакине, На чужбине меня без покрова положат в могилу, В свой сундук затолкала мой саван она — Сакине.

* * *

О правоверные! Быть бедняком — беда. Он даже старостой не станет никогда. Богатому почет, и все к его услугам, Над честной бедностью глумятся господа.

* * *

Говорят, моя милая с гурией схожа, Светлокосая, ликом нежна, белокожа, Но боюсь: лишь когда на кладбище усну, Снизойдет, навестит и присядет у ложа.

* * *

Ты взбираешься в гору, с горы я скачу, Ты оделась в атлас, я оделся в парчу. В смертный час легкий ветер из Мекки овеет Тех, кто носит атлас, тех, кто носит парчу.

* * *

Я в караван-сарай [50] приехал в поздний час, Навстречу девушка, не девушка — алмаз. Я говорю: «Тебя пять раз я поцелую». Она в ответ: «А есть на то ярлык у вас?»

* * *

Ты — румяное яблочко, спелый гранат, За тебя я пожертвую жизнью стократ, Но ко мне не приходишь и писем не пишешь, Видно, сделался жителем шахских палат.

* * *

50

Караван-сарай — постоялый двор, где останавливались на ночлег целые караваны и одинокие путники. Караван-сараи находились не только в больших городах, но и на оживленных торговых путях.

Распустила ты черные косы, черней, чем смола, На кого ты так смотришь, что взор от меня отвела? На кого ты так пристально смотришь? Неужто я хуже? Ты на старого ворона смотришь, а дразнишь орла.

* * *

На высокой горе вышло все слишком худо. На высокой горе потерял я верблюда, Потерял я верблюдицу и верблюжонка, Мой цветок потерял я, тебя, мое чудо.

* * *

Цветок пурпурный, белый, золотой, Прошу тебя, возьми меня с собой. Возьми меня с собой, моя подруга, Хоть ночь побуду на земле родной.

* * *

Тюбетейку твою спрячу я в узелок, Уезжаешь ты в крепость, ты будешь далек. Уезжаешь

ты в крепость, меня покидаешь, Не берешь ты меня, будешь там одинок.

* * *

Хоть зеркалом стань, а меня ты, мой свет, не увидишь, Хоть стань гребешком, кос моих ты сто лет не увидишь, А если я серною стану в высоких горах, Охотником стань, все равно ты мой след не увидишь.

* * *

Любовь моя, любовь, твоей руке легка Мешхедская игла, легки ей и шелка, Шелка бухарские, которыми расшила Мой воротник твоя хрустальная рука.

* * *

Девчонка, еще ты не знаешь Аллаха, А родинкой лоб свой пятнаешь без страха, Еще не сменила молочных зубов, А выглядеть хочешь как вольная птаха.

* * *

Мне на плоскую крышу идти неохота, В обещания женщин не верится что-то, Провались они, эти обманщицы, в ад, За мгновенье поклясться успеют без счета.

* * *

Тутовник осенил врата Зохры, Над барсом, надо львом — пята Зохры, Слыхал я, поднялась цена на сахар, Но слаще сахара уста Зохры.

* * *

С тобой бы вместе я, мой друг, угас; В одну могилу нас положат враз, В одну могилу у большой дороги. И друг и враг пускай оплачут нас.

* * *

Душа в систанской [51] стороне, о боже, Без милой ей гореть в огне, о боже, И если на чужбине я умру, Кто саван приготовит мне, о боже?

51

Систан — юго-восточная провинция (велаят) Ирана.

* * *

Я на голой вершине в горах, боже мой! У пантеры в когтях — что за страх! — боже мой! Я в когтях у пантеры, свирепой от раны, У жестокой подруги в руках, боже мой!

* * *

Жизнь отдам я за хну на перстах молодых твоих рук, Ты кальяна не тронь, чтоб не жег дорогих твоих рук, Ты кальяна не тронь, лучше я обойдусь без куренья, Чтоб не мог посторонний увидеть нагих твоих рук.

* * *

В сердце древо я вырастил, чтобы в тени Прохлаждаться под кроною в летние дни, Но осенней порою листва облетела, Нет, не светит мне счастья звезда искони.

* * *

Жизнь отдать я готов за твою несравненную стать, За твой стан, гибкой иве под стать, мне бы жертвою стать, Если мог бы я верить, что слово твое нерушимо, Хоть до Судного дня я тебя согласился бы ждать.