Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа
Шрифт:
Они сели вдвоем на широкий плоский камень на самом берегу.
Кугель, чье настроение заметно улучшилось, улыбнулся и обратился к Дринго:
— Твоя схожесть со мной просто поразительна. Кто же ты, если не прислужник Юкоуну?
Юноша покачал головой, удивляясь его глупости.
— А другой вариант ты придумать не можешь?
Кугель молчал, поджав губы.
Дринго осознал, что его нетерпимость по отношению к отцу вызвана скорее тревогой, нежели разочарованием.
— Я твой сын! — выпалил он.
Он пристально смотрел отцу в лицо, наблюдая за его реакцией. Но такого он не ожидал.
Кугель безудержно расхохотался.
—
Наконец он успокоился и снова взглянул на Дринго.
— Значит, у меня есть сын. Кто твоя мать? Наверное, ты сможешь освежить мою память?
— Мою маму звали Аммадин. К сожалению, она уже умерла.
Кугель покачал головой.
— Нет, не помню. Имя, однако, прелестное. Она была хорошенькая?
— Она была одной из семнадцати девственниц Симнатис, которых избирают за красоту и непорочность. Их приезд на Великое шествие открывает празднество. В один из годов караван, который должен был доставить юных дев, охранял молодой мужчина, называвший себя Кугелем Хитроумным. Лишь две доехали девственницами. Моя мать не была одной из них.
По лицу Кугеля скользнула то ли улыбка, то ли усмешка — Дринго не разглядел в темноте.
— Да, помню. Неверно понятая ответственность. Мне не дали возможности просветить Великого Искателя. Караван добрался без происшествий, и мне следовало бы оценить свои услуги куда дороже ранее условленного вознаграждения, которого, к слову, я так и не получил. — Он помолчал и задумался. — Твоя мать была светловолосой с янтарно-серыми глазами?
— Нет, — ответил Дринго.
— Ага. Может, она была невысокой, с темными волосами и пышной грудью, что вздымалась…
— Моя мать, — перебил его Дринго, — была юной девушкой, утратившей свое высокое положение и давшей жизнь внебрачному сыну, который вырос без отца… — Голос его дрогнул.
Кугель кивнул.
— Сожалею. Ты должен учесть, что в это самое время Юкоуну подвергнул меня жестокому наказанию, совершенно непропорциональному тяжести проступка, учитывая отсутствие злого умысла с моей стороны, и по причинам, вполне безрассудным в своей мелочности. — Его голос утратил легкомыслие. — Я думал, что наконец избавился от Юкоуну, но он нашел способ вернуться из небытия. Не знаю уж, из Верхнего ли мира, Нижнего ли или из мира демонов. Но факт налицо. И его местью стало заклятие безнадежного заточения.
Дринго не мог не взглянуть на отца несколько иными глазами.
— Я тоже не понаслышке знаю о жестокости Юкоуну, отец.
Кугель расслабленно прислонился спиной к камню.
— Расскажи мне свою историю.
Когда Динго окончил, Кугель сказал ему:
— Нам нужно еще многое поведать друг другу, и я думаю, тебе есть чему поучить меня в смысле магии. Итак, решено. Мы объединим силы, чтобы сыграть последнюю шутку над Смеющимся Магом.
Они пожали друг другу руки, скрепляя клятву. Рассветные лучи окрасили небо, и красный шар увенчал собою ту самую гору, с которой они недавно спустились.
— Я вижу, солнце встает, — сказал Кугель своему сыну. — Похоже, у этой уставшей старушки Земли есть еще один день. Давай приступим.
Я открыл для себя Джека Вэнса в самом начале своего увлечения фэнтези и научной фантастикой. Его «Vandals of the Void», напечатанные «John C. Winston Company», были второй или третьей книгой в твердой обложке, которую я купил в своей жизни; но лишь благодаря издательству «Ace Doubles» с их уникальным проектом по выпуску сдвоенных книжек и впечатляющим качеством обложек, над которыми работали такие гранды, как Джек Гоуэн, Эд Эмсвиллер и Эд Валигурски, я начал по-настоящему ценить великолепный талант Джека. Уже одолев в местной библиотеке детские книги Уинстона и романы Роберта Хайнлайна для юношества, я жаждал более замысловатого чтения. «Ace Doubles», по 35 центов каждая, стали идеальным следующим шагом — и к тому же доступным по средствам. «Большая планета» и «Slaves of the Klau», «Хозяева драконов» и «Пять золотых браслетов» («The Five Gold Bands») — лучшего я не мог и желать!
Для мальчишки-подростка, однако, книги Вэнса представляли некий вызов. Я заметил, что чаще обычного лезу в словари. После пары его произведений до меня дошло, что он даже придумывает слова, черт побери! Его герои носили странные имена и частенько выглядели не слишком приятными. Я вырос на комиксах и привык к сверхгероическим существам — да, к супергероям. И все же было в этом Джеке Вэнсе нечто притягательное для меня. После выхода романа «Глаза Чужого мира» Джек Вэнс стал одним из моих любимых авторов. Это вторая из четырех книг об Умирающей Земле и первая, где появляется новый герой — Кугель Хитроумный. Я помню, что, когда впервые читал книгу, воистину смаковал язык,которым она была написана. Романы Джека Вэнса всегда переносили меня в странные миры, полные красок, названий и обычаев, но тогда я в первый раз понял, какон это делает. Именно потому мне приходилось время от времени рыться в словарях. Именно для того Джек Вэнс изобретал слова.
Марк Твен писал: «Разница между правильным словом и почти правильным огромная — такая же, как между молнией и мерцанием светлячка».
Джека Вэнса спросили однажды на съезде научных фантастов, откуда он взял имя «Кугель» и, если на то пошло, остальные имена для своих персонажей. Он ответил: «Я подбираю имя и пробую его на вкус, чтобы понять, как оно звучит». Джека Вэнса называли Шекспиром научной фантастики. Я пробую это имя на вкус, и оно звучит как надо.
За крутым лесистым каньоном, по дну которого бежит узенькая речка Дерна, простирается унылый ландшафт, усеянный крохотными деревеньками. Однажды вечером здесь был обнаружен бродящий по округе мальчонка годиков двух от роду. В тускло-красном свете закатного солнца, среди высоких куп сорняков и мрачных колючих кустарников его запросто могли бы и не заметить. Но не исключено, что золотистые волосы мальчика по ошибке приняли за нечто ценное.