Песня для зебры
Шрифт:
— Шкипер сказал: вот тебе вторая часть домашнего задания, — сообщил Антон, сунув мне в руки папку-скоросшиватель. — А эту порнуху я, пожалуй, заберу. Чего ей валяться, не ровен час еще детям в руки попадется.
Проще говоря: вот тебе копия анонимного договора, составленного Джаспером, в обмен на анонимную инструкцию Филипа.
Вернувшись в кресло-качалку для дальнейшего ознакомления с материалами предстоящих переговоров, я с веселым изумлением заметил, что диакритические значки по всему тексту внесены от руки, отчаянными размашистыми движениями. В преамбуле определялись неназванные договаривающиеся стороны:
Первая сторона является филантропической офшорной организацией,
Иными словами, речь шла об анонимном Синдикате.
Вторая сторона, далее Земледелец, — выдающийся ученый, приверженец радикальных преобразований и замены устаревших методологий ради прогресса и процветания всех слоев коренного населения.
То есть, на простом французском, это о Мвангазе.
Третья сторона, далее Коалиция, представляет собой почетное объединение общественных лидеров, которые обязались сотрудничать под общим руководством Земледельца (см. выше).
Их общей целью станет стремление любыми средствами, имеющимися в их распоряжении, продвигать осуществление реформ, необходимых для создания единой общественной среды на территории всего региона Киву, таких как переход на единую налоговую политику и восстановление в правах владения природными ресурсами Киву для последующего повышения уровня благосостояния жителей.
Ввиду оказываемой Синдикатом финансовой и технической помощи на пути к проведению означенных реформ, далее Событию, Земледелец, по согласованию со своими партнерами в Коалиции, обязуется предоставить привилегированный статус Синдикату, а также тем корпорациям или юридическим лицам, которые Синдикат, на свое усмотрение, сочтет целесообразным время от времени привлекать в рамках выполнения поставленной задачи <…>
Синдикат со своей стороны принимает на себя обязательства по предоставлению специализированных услуг, персонала и оборудования на сумму в пятьдесят миллионов швейцарских франков посредством разового платежа, согласно Приложению в конце настоящего Договора <…>
Синдикат обязуется по мере необходимости предоставлять за собственный счет экспертов, техников, инструкторов для обучения местных рабочих использованию поставляемого оборудования, а также присутствовать на местах проведения работ вплоть до формального совершения События (включительно) либо, вне зависимости от обстоятельств, на протяжении не менее шести месяцев со дня вступления Договора в силу <…>
Для столь нечетко прописанного документа приложение оказалось на удивление детализированным. К основным поставляемым товарам относились лопаты (простые и совковые), киркомотыги, серпы, тяжелые и легкие тачки. Но где их собираются, извините, использовать? В тропических лесах, если они еще сохранились? Не поверив своим глазам, я перечитал еще раз. То есть мы собрались нести прогресс и цивилизацию в регион Киву с помощью серпов, киркомотыг да тачек?
Оплата любых последующих поставок оборудования, читал я дальше, если таковые понадобятся, не возлагается на Синдикат, но “производится за счет валового дохода, получаемого вследствие События”. Другими словами, филантропические устремления Синдиката никак не выходят за рамки пятидесяти миллионов швейцарских франков.
Целая страница, заполненная цифрами, условиями и подсчетом размеров выплат, была посвящена распределению прибыли, ожидаемой в результате События. В течение первых шести месяцев после События Синдикат требует предоставления исключительных прав на все полученные урожаи, какого бы то ни было содержания, в пределах географических районов, обозначенных конкретными указаниями широты и долготы. Если таковые права не будут предоставлены, договор теряет силу. Однако в знак доброй воли, при условии добросовестного выполнения Коалицией своих обязательств, Синдикат обязуется совершать добровольные выплаты членам Коалиции в размере десяти процентов от валовой суммы поступлений.
Помимо полной — за вычетом всего десяти процентов — прибыли от урожаев на протяжение полугода, Синдикату также должно быть гарантировано “бессрочное освобождение от уплаты всех местных пошлин, налогов и тарифов в обозначенных районах”. Далее Синдикат требовал гарантии создания “безопасной обстановки, в “которой он сможет производить предварительную обработку, уборку и транспортировку всех урожаев”. Как “единственному финансовому гаранту и поручителю, взявшему на себя риск в рамках настоящего Договора”, Синдикату причиталось “шестьдесят семь центов с каждого доллара валового дохода, до вычета накладных и административных расходов, однако этот порядок расчетов возымеет действие лишь с началом седьмого месяца после События”…
Мне уже начало казаться, что Синдикат слишком уж тянет одеяло на себя, однако последний абзац торжественно подтвердил надежды, зародившиеся во мне после первого разговора с Макси:
Все остальные доходы, поступающие по истечении шестимесячного срока после События, будут целиком и полностью переданы в распоряжение Коалиции для последующего их равного и справедливого распределения среди всех слоев населения в соответствии с международными принципами общественного прогресса в области здравоохранения, образования и улучшения положения неимущих с единственной целью — достичь гармонии, единства и взаимного уважения.
Если же справедливое распределение окажется невозможным из-за раздоров между отдельными общественными группами, Мвангаза под свою ответственность назначит комиссию доверенных представителей, уполномоченных выделить сумму, далее именуемую “Долей Народа”. Аллилуйя! Вот что станет источником финансирования учебных заведений, дорог, больниц, вот откуда найдутся средства для будущих детей конголезцев в Киву, как и обещал Макси. Ханна может спать спокойно. Я, впрочем, тоже.
Устроившись за допотопной электрической пишущей машинкой, я тут же с головой ушел в работу, чтобы как можно скорее перевести текст договора на суахили. Завершив перевод, я растянулся на постели в надежде немного успокоиться. Часы тетушки Имельды показывали половину двенадцатого. Ханна наверняка вернулась домой с ночной смены, но уснуть не может. Прилегла на кровать, даже не сняв медицинского халата, и лежит, уставившись в грязный потолок, тот самый, который разглядывали мы вдвоем, поверяя друг другу наши надежды и мечты. Должно быть, думает: куда же он подевался, почему не позвонил, а вдруг я его больше никогда не увижу, а вдруг он такой же обманщик, как и все остальные? И мысли о сыне ее не оставляют — о том, что когда-нибудь она увезет его на родину, в Гому.
Вдруг низко-низко, над самой беседкой, пролетел небольшой самолет. Я мигом бросился к окну, рассчитывая увидеть опознавательные знаки, но было поздно. Когда верный Антон снова появился на пороге моей комнаты, чтобы забрать материал и пригласить меня вниз, я поклялся себе, что буду работать, как никогда прежде.
Глава 8
Едва дыша от волнения, я проследовал за Антоном в покерную, где утром разговаривал с Джаспером, и сразу обратил внимание, что декорации несколько изменились. В центре красовалась белая маркерная доска на подставке. Вокруг стола стояло уже не восемь, а десять кресел. Над кирпичным камином повесили настенные часы, а рядом огромное предупреждение — по-французски — “Не курить!”. Джаспер, свежевыбритый и причесанный, маячил под присмотром Бенни возле двери, ведущей в глубь дома.