Песня любви

Гроу Диана

В северных землях грубая сила и умение не обращать внимания на боль обычно помогали победить в рукопашной. Однако новые товарищи по оружию учили его другим приемам. Бьорн освоил ложные выпады и встречные отбивающие удары, а также научился использовать силу движения соперника против него самого. Он вспомнил, чему учил его Орнольф, и успешно применил парочку его приемов. Даже Аргус, крепкий одноглазый ветеран, с которым ранее подрался Бьорн, грубовато заметил, что, возможно, Бьорн переживет свою первую битву в качестве наемника.

Когда его меч со свистом разрезал воздух, Бьорн забывал

обо всем. Сосредоточенность, требовавшаяся ему для того, чтобы во время смертельного танца удержаться на ногах, загоняла мысли о Рике в самый дальний уголок его сознания. Но едва кончались дневные занятия, ее образ вновь всплывал в его воображении, пронзительный, как острый клинок, сладостный, как медвяный плод, и неотвратимый, как морской прилив.

Каждый вечер он пил, причем довольно много, но ни разу ему не удалось заглушить боль по-настоящему.

– Бьорн!

К нему направлялся Йоранд, держа в поводу вороного жеребца. Конь перебирал ногами, прядал ушами, его огромные глаза светились умом. Бьорн встретил их посередине двора.

– Какой красавец! – Бьорн провел рукой по крупу, по мощной груди жеребца. – Прекрасное животное. Но зачем лучшему матросу Согне такой конь?

– Он твой, – ответил Йоранд. – Орнольф хочет видеть тебя в кавалерии.

– Я подумаю. – Бьорн сурово поджал губы. Он знал, что дядя желает ему добра, но не хотел никакого вмешательства в свою жизнь. – Вы все еще живете у Ксенона? – не удержался он. Ему хотелось спросить Йоранда, видел ли он Рику, состоялась ли свадьба… но не мог выговорить ни слова.

Однако Йоранд давно плавал с Бьорном и понимал его без слов.

– Орнольф и я живем на постоялом дворе, но часто навещаем дом араба. Твой дядя утверждает, что не может быть гостем Абдул-Азиза и успешным купцом одновременно. Рика и Хельга живут в доме араба. И Торвальд тоже там же. На этом настоял Абдул-Азиз, когда узнал, что старик является отцом Рики.

– Значит, – вздохнул Бьорн, – это свершилось.

– Нет. Свадьба отложена на время. Кажется, из-за каких-то сложностей с религией, – пояснил Йоранд.

Надежда вспыхнула в глазах Бьорна, но он тут же подавил ее, когда Йоранд уточнил, что Рика согласилась продлить время помолвки до тех пор, пока не изучит законы ислама.

– А как она относится к присутствию там Торвальда? – поинтересовался Бьорн. – Она ведь так и не простила его.

– Я ее не видел, – отвечал Йоранд, догадываясь, о чем хотел узнать Бьорн на самом деле. – Она как женщина не имеет права выходить из своих комнат, когда мы с Орнольфом навещаем дом араба. Таковы обычаи.

– Ее удерживают против воли?

– Торвальд говорит, что нет, – покачал головой Йоранд. – Он видит ее каждый день. Она изучает веру, обдумывая вероятность своего перехода в ислам, но пока никаких обязательств она на себя не взяла.

– Хм! – У него все внутри перевернулось от острой тоски по ней. Покончить с этим или продолжать муку… Бьорн не знал, что лучше.

К ним подошел Аргус и с любопытством осмотрел нового коня Бьорна.

– Достойное животное, – объявил он. – Кстати, это напомнило мне, что тут есть один человек, с которым вам обоим будет интересно повидаться. Во всяком случае, он ваш земляк… северянин. Он только что вернулся с маневров со своим отрядом. Его прозвали Фенрис Пешеход.

– Почему? – спросил Йоранд.

– Потому что мы пока не нашли коня, который мог бы его выдержать. – В единственном глазу Аргуса сверкнула веселая насмешка. – Я позабочусь об этом черном сыне сатаны. – Он взял из рук Йоранда повод и повел коня к конюшне. – Фенрис наверняка уже пристроился к еде! – крикнул он через плечо.

Бьорн и Йоранд без труда нашли великана. Фенрис Пешеход возвышался над окружавщими его византийцами и даже был на полголовы выше Бьорна. Его огромные руки были больше бедра большинства солдат. Заплетенная в косу рыжая борода спадала на бочкообразную грудь. Бьорн и Йоранд подошли и представились ему, наслаждаясь возможностью говорить на родном языке, а не на греческом, которым, постоянно запинаясь, пользовались во время пребывания в Миклагарде. Фенрис был безобразен, как тролль, криклив и сыпал непристойными шуточками. Бьорн готов был даже отнестись к нему с симпатией, когда тот, чтобы похвастаться, вытащил из ножен свой меч.

– Галатская сталь, – гордо произнес Фенрис. – Лучший меч из тех, какими я владел когда-либо. Попробуй.

Бьорн рассек воздух серией сверкающих арок, затем положил меч плашмя на палец чуть пониже рукояти. Он был идеально сбалансирован.

– Отличный меч, – произнес он, возвращая меч Фен-рису. – Даже несмотря на зазубринку на клинке, баланс великолепный.

– Да, неприятная штука. Слишком глубокая, ее нельзя заполировать. – Фенрис снова сунул меч в заплечную перевязь. – Кстати, я получил эту зазубрину в ваших краях, в Согнефьорде.

– Неужели? – Колокол тревоги прозвучал в голосе Бьорна. Он в первый раз обратил внимание на кованый серебряный браслет, украшавший руку Фенриса. Не бицепс, потому что вряд ли какой-нибудь браслет пришелся бы ему впору, а чуть ниже локтя. Это были две искусно переплетенные змеи с янтарем вместо глаз. Вдруг у Бьорна внутри все оборвалось – он узнал этот браслет. Он снова посмотрел на Фенриса, внимательно изучая его.

– Не помню, чтобы видел тебя в Согне, а должен был.

– Конечно, должен был. Не такой уж я незаметный, – захохотал Фенрис. – Я из Бирки. Побывал в ваших лесах, но в Согне не спускался. – Он наморщил лоб, став еще безобразнее. – Мы все здесь живем, промышляя клинком, так что мне притворяться нечего. Меня наняли убить человека в Согнефьорде.

– И этим браслетом с тобой расплатились.

– Вот именно. – Фенрис прищурился, внимательно глядя на Бьорна.

– А кем был человек, которого ты убил?

– Он был ярлом, Харальдом Гуннарссоном.

У Бьорна был только его деревянный меч, так что он потянулся за настоящим мечом Йоранда. С металлическим лязгом он выхватил его из наплечной перевязи друга и, расставив ноги, напружинив колени, двумя руками направил острие меча в живот Фенриса.

– Защищайся, Фенрис Пешеход, потому что я Бьорн Черный, сын Харальда из Согне. Ты убил моего отца и сегодня будешь кормить червей. – Бросив искоса взгляд на Иоранда, он добавил: – Если помешаешь мне сейчас, будешь следующим.