Песня любви
Шрифт:
Аль-Амин повернулся к Бьорну, лезвие в его руке светилось багровым цветом… Он склонился над Бьорном, крепко схватил его за ногу, чтобы тот не шевельнулся, когда опустится нож. Это произойдет быстро. Бьорн, опоенный маковым соком, боли не почувствует. А вот потом… Рика знала, что из всех ран ожоги самые болезненные. Она схватила Аль-Амина за руку.
– Нет, – приказала она, – пусть ухаживает за лошадьми. Я не хочу, чтобы ему причиняли боль.
– Как пожелает моя госпожа, – откликнулся Аль-Амин с изящным полупоклоном.
Султана отдыхала в увитой виноградом
– Судя по всему, она велела оскопить только большого раба. Жаль, что ему дали макового сока. Он издавал любопытные крики, пока его не успокоили, – произнесла Султана, постукивая длинными ногтями по ручке кресла.
Тарик кивнул:
– Северная корова кровожадна. Она захотела наблюдать. Султана прищурилась, провожая взглядом удаляющуюся Рику.
– Я, кажется, начинаю ее понимать.
Глава 36
Месяц спустя Рика стояла у окна, наблюдая, как Бьорн выводит во двор красивую кобылу. Бока ее блестели, она игриво перебирала ногами, явно желая скакать. Бьорн придерживал ее голову, чтобы Торвальд мог сесть на нее.
– Когда ты ждешь возвращения в город Орнольфа и Йоранда? – услышала она вопрос Бьорна.
– Наверное, через неделю или две, не раньше. – Торвальд наклонился и погладил шею кобылки. – Но я буду ездить в гавань каждый день, узнавать, не слышно ли что-нибудь о них. Если бы Орнольф знал, что ты здесь, он бы никогда не отправился в Фессалонику.
– Ты не знаешь, передал ему Йоранд меч и браслет? – Рика перегнулась через подоконник, стараясь побольше услышать, но так, чтобы они ее не увидели. Она не понимала, почему Бьорн настойчиво интересуется судьбой меча и браслета. Раньше он никогда не проявлял особого внимания к товарам.
– Он передал, уже давно, – ответил Торвальд. – Но Йоранд – единственный свидетель, Голосу Закона этого будет недостаточно. А вот теперь, когда и ты сможешь сказать свое слово, мы обратимся в суд.
– Мы с тобой далеко от Голоса Закона, но у меня есть подозрение, что моя хозяйка, – Рика вздрогнула от горечи, прозвучавшей в его словах, – освободит меня, чтобы я поплыл на север с Орнольфом. Поговори с ней, Торвальд.
– Я бы очень этого хотел, Бьорн, – ответил старик. – Но она все еще не желает иметь со мной никаких дел. Я давным-давно потерял право говорить Рике, что ей делать. Так много времени прошло зря… Столько боли пережито. – Торвальд умолк, но после паузы взял себя в руки. – Не обращай внимания на ворчание беспомощного старика, – с отвращением произнес он. – Всегда хочется переделать прошлое, хоть знаешь, что это невозможно.
– Не только старики этого хотят, друг мой. – Бьорн хлопнул кобылку по крупу.
Он стоял, уперев руки в бока, и провожал взглядом выезжающего со двора Торвальда.
Рике показалось, что, прежде чем повернуть назад к конюшне, Бьорн поднял глаза на ее окно, но взгляд был мимолетным, почти незаметным.
Хельга тихонько подошла к ней и встала рядом у окна. Она успела увидеть Бьорна в дверях конюшни.
– Маленький эльф, я знаю, что ты твердо решила выйти замуж за араба, но как бы мне хотелось, чтобы все было иначе. – Глаза старой повитухи наполнились слезами. – Брат ярла – очень хороший парень.
– Так и есть, – согласилась Рика, смахивая слезу с ресниц. – Но наши желания ничего не могут изменить. – Она услышала за собой шорох. Это Аль-Амин принес поднос с завтраком, который она разделяла с Хельгой.
– Аль-Амин, – позвала она. – Я хочу поехать на верховую прогулку.
– Поехать верхом, моя госпожа? – Аль-Амин растерянно поставил поднос.
Хельга подняла серебряную крышку.
– Ох, ты забыл апельсины, – проворчала она. Старушка уже привыкла к присутствию евнуха и до того расхрабрилась, что даже приказывала ему делать то или другое, особенно когда Рика была рядом, чтобы поддержать ее распоряжения. – Рика подумала, что Аль-Амин терпит Хельгу, как мощный сторожевой пес выслушивает тявканье мальтийца: с некоторой досадой, но терпеливо. Ради хозяйки.
– На севере я часто ездила верхом, – кивнула она. – Так гораздо лучше я смогу узнать город.
– Я велю приготовить для вас экипаж, – предложил он. – Право, это больше соответствует вашему положению.
– Но не моему желанию, – пожала плечами Рика. – Ты поедешь со мной, Аль-Амин. И проследи, чтобы еще с нами поехал северянин. Двоих сопровождающих будет вполне достаточно, чтобы напомнить всем о моем статусе.
Поскольку большинство слуг не сомневались в том, что Бьорна оскопили в первый же день, её распоряжение не могло вызвать замечаний.
Брови Аль-Амина взлетели вверх, но что-то в непреклонном выражении лица Рики и ее напряженной спине подсказало ему, что спорить бесполезно.
– Как пожелает моя госпожа.
Рика и ее сопровождающие выехали из двустворчатых ворот дома Абдул-Азиза, пока солнце не поднялось высоко и еще не успело нагреть воздух. Мужчины ехали сзади. Бьорн не скрывал своего хмурого вида. Она махнула рукой, подзывая его, и он угрюмо пришпорил коня, чтобы поравняться с ней.
– Аль-Амин не знает нашего языка, кроме нескольких слов. Так что мы можем разговаривать свободно. Неужели тебе нечего мне сказать, Бьорн?
– Что госпожа хочет от меня услышать? – Он смотрел на нее мрачными темными, как колодцы, глазами. – Ей стоит только высказать свое пожелание, и нужные слова сами польются из моего рта.
– Я полагаю, что простое спасибо будет приличествовать случаю. – Рика отвела глаза в сторону, потому что его взгляд смущал ее.
– Ах да. Спасибо, Рика, что сделала меня своим рабом.
– В свое время ты легко сделал своей рабыней меня, – отрезала она.
Бьорн неохотно кивнул.
– И ты при этом утратила всего лишь немного волос… Ты ждешь, чтобы я благодарил тебя за то, что ты заставляешь меня наблюдать за началом твоей супружеской жизни с другим мужчиной?