Песня в облаках. Том 2
Шрифт:
— И как это будет выглядеть? Нет, я обязан ехать. У нас нет доказательств вины мэра, но и без них к нам прислушаются. Должны прислушаться.
Брэк встревоженно посмотрел в сторону одного из ближайших домиков. Единственного, вокруг которого не суетились люди.
— Принцесса? — спросил он наконец.
Капитан лишь кивнул. По правде сказать, ему было стыдно признаваться в своём решении. Доверившись отцу и рассказав о девушке, он ставил её под угрозу также, как и весь план, но, похоже, другого шанса убедить глав гильдии поверить ему не было.
— Ты уверен, кэп? — встревоженно спросил Брэк.
— Нет.
С того разговора прошло уже несколько часов, и большую часть собрания всё шло довольно неплохо. Каждый из присутствующих, без сомнений, хотел бы заполучить принцессу себе, чтобы иметь возможность выгодно поторговаться с королём или мэром Олси, но капитан надеялся, что они не променяют благополучие города на собственную выгоду. В конце концов, Иль’Пхор был дорог не только самому капитану — это парень знал точно.
Встреча с Рейленом, которой опасался Аллек, также прошла куда лучше, чем он думал. Адмирал был испуган и загнан в угол, но всё же сохранял долю рассудительности. Он хотел спасти себя и подчинённых куда больше, чем насолить Иль’Пхору и лично мэру Олси.
Добудь сам Аллек доказательства связи мэра со взрывами, всё прошло бы намного проще, но и то, что случилось, не было катастрофой. К тому же у Аллека в рукаве был припасён ещё один козырь. Союзник, о прибытии которого он не рассказал даже Брэку, потому что сомневался до последнего.
Теперь он убедился, что сомневался не зря. А козырь этот, похоже, оказался картой, которая годится лишь для того, чтобы уличить капитана в жульничестве.
За трепыхающимися прокуренными шторами, сквозь мутное стекло окна, в туманном свете порта можно было увидеть несколько десятков силуэтов. Бордель был окружён солдатами. А значит, Аллек в очередной раз ошибся. Поставил на карту всё и проиграл. Переговоры, проходившие до этого момента столь удачно, теперь могли провалиться с треском, и в этом был виноват лишь он сам.
Дверь в бордель медленно открылась, впустив в помещение прохладный вечерний воздух. Эльза — смотрительница борделя открывшая засов — тут же отбежала на несколько шагов, спрятавшись за спинами нескольких охранников. Не прошло и секунды, как просторный зал, теперь до отказа набитый вооружёнными людьми, заполнился лязгом оружия.
Уверенным шагом, не обращая внимания на направленные в их сторону мушкеты, вошли трое. Ещё с десяток людей остались за дверями, однако каждый в борделе знал: лишь одно слово, один приказ, и солдаты вломятся внутрь, за секунды сломив защищающихся.
Солдаты остановились, и какое-то время в комнате никто не двигался. Лишь тени силуэтов плясали на сосновых досках пола. Человек, стоявший по середине, облачённый в отличии от всех в робу, накинутую поверх мундира, стянул с головы капюшон, скрывающий лицо, и среди присутствующих разлетелся робкий шёпот.
Аллек молчал, крепко сжимая в руке мушкет и глядя прямо в глаза гостю. По властному взгляду вошедшего мужчины, по его надменной улыбке, широко расправленным плечам, капитан понял, что все надежды на благоприятный исход вот-вот рассыплются в прах. В глубине души, капитан с самого начала знал, что совершил ошибку, и теперь сомнений в этом не осталось. И ошибка эта вполне могла стать роковой.
Генерал Болло пригладил жидкую седую бородку, обрамляющую рот, обвёл взглядом зал и наконец встретился глазами с Аллеком. Ни раскаяния, ни сожалений в них не было. Лишь уверенность в собственной правоте — та самая, что парень всегда видел в глазах отца. Та самая, которую парень так сильно ненавидел.
— Похоже, вы начали без меня, — холодный голос генерала не передавал ничего.
— Какого хера ты делаешь здесь? — завопил Таркон, отступая вглубь таверны и прячась за своими охранниками. Те тоже слегка попятились.
— Так вас не предупредили? — с почти настоящим удивлением спросил генерал. — Что ж, тогда спросите моего сына. Я здесь по его приглашению.
— Как ты посмел привести с собой солдат? — закричал Аллек, не давая другим опомниться. — Я приказывал тебе прийти одному!
— Приказывал мне? — снова искренне удивился генерал, и на его губах заиграла лёгкая расслабленная улыбка. — Но я не подчиняюсь, твоим приказам, сын. Я рассудил, что мне может понадобиться личная охрана. И потом, я хотел, чтобы моё появление восприняли серьёзно.
— Вот как. — Отрех был единственным, у кого в руках не было оружия. В отличии от пяти громил, окружавших его. — Сегодня поистине день удивлений. Если бы я искал предателя в наших рядах, последний кого бы я подозревал, был бы юный Болло.
— Боги, Аллек, это ты ему рассказал? — не мог поверить Таркон. — Скажи, что он врёт! Скажи, что это не правда!
— Да, Аллек. Скажи им, — кивнул генерал. — Скажи, и покончим с этим.
— Всё должно было быть не так, — процедил капитан сквозь зубы. Сзади него послышался осуждающий шёпот, знаменующий его безоговорочное поражение. Он так старался найти сильных союзников, что, похоже, потерял и тех, что были. Даже Брэк, стоявший в паре шагов от капитана, выглядел ошарашенным.
— Опустите оружие, если вы не хотите, чтобы кто-то пострадал. — Генерал окинул взглядом людей, направлявших на него ружья, с привычным для него безразличием, с которым он часто смотрел на всех, включая сына.
Аллек молчал, не в силах полностью осознать, что случилось. Почему же он так поступил с ним? Почему вновь его предал? Однако, в холодных глазах отца он, как, впрочем, и всегда, не смог прочитать ровным счётом ничего.
Капитан почувствовал, как его рука задрожала. Парень не знал от усталости или страха. Он медленно опустил мушкет, но его примеру никто не последовал.
— У меня есть идея получше! — выкрикнул вдруг Таркон, продолжая прятаться в глубине борделя. На его голых висках и над густыми бровями выступали жирные капли пота. — Мы вышвырнем тебя и твоих людей взашей! А кто будет сопротивляться, получат порцию свинца или стали, смотря что им будет больше по нраву! У нас здесь четыре десятка людей, и все вооружены до зубов!
— Да, — понимающе кивнул генерал. — Вы вооружили даже женщин и детей.
Аллек увидел, как чуть вперёд вышел Виллиан. Наверное, учитывая его положение, он был единственным, кто мог бы не опасаться расправы или ареста, так как это создало бы мэру слишком много проблем.